Не родись красивой. Манекенщица - Мария Королева
Как только Нина появилась в офисе (если честно, она зашла просто для того, чтобы сумку поставить), Михаил заставил ее просматривать в Интернете новости шоу-бизнеса и распечатывать самые интересные из них. Это заняло у Нины почти два часа. Когда же она, положив на Мишин стол стопку бумаг, с чистым сердцем собиралась сходить в кафе, он ее остановил:
— Постой, Нина, куда ты все время свалить хочешь? Тебе надо озвучить некоторые сюжеты.
— Что значит — озвучить?
Миша привел ее в крошечную звуконепроницаемую комнату, усадил перед огромным микрофоном.
На голову ведущей надели массивные наушники. После этого она раз пятьдесят зачитывала один и тот же текст — с разными интонациями, то немного занижая голос, то, наоборот, стараясь говорить в нос.
— Не то, все не то! — капризно верещали наушники Мишиным голосом. — Ты совсем не умеешь озвучиваться.
— Еще бы, меня ведь этому никто не учил, — пробормотала Нина.
— Дай больше эмоций, больше страсти, — уговаривал Михаил, — блин, я скажу Володьке, чтобы он оплатил тебе несколько уроков по технике речи. Мы приглашали для Ксюхи преподавателя.
В общем, эфир еще не начался, а Нина уже устала так, словно все утро таскала на спине мешки с цементом.
Вечером ей позвонил Вася. Минут пять болтали о пустяках, и Нине почему-то хотелось скорее закончить разговор. Но она чувствовала: Вася позвонил неспроста, он намеревается сказать ей что-то очень для него важное. Так оно и получилось.
— Ниночка! Ты знаешь, я сегодня целый день о нас думал, — наконец выпалил он.
— Я тоже, — соврала она.
— Да? — обрадовался Вася. — И что ты надумала?
— Я… Вася, я думаю… — Она замолчала. Как сказать ему, влюбленному и счастливому, что она считает их случайную связь ошибкой?
— Ниночка, я тебя люблю. Ну вот, я это наконец л сказал, — выдохнул он.
— Вася… ты знаешь…
— Знаю. Нина, давай поженимся, — перебил он и зачем-то добавил: — Пожалуйста.
— Вася, я… я не могу.
— Почему? Я все про тебя знаю. У тебя никого нет. А у меня и не было никогда, я все это время ждал только тебя. Надеялся. И вот наконец…
— Вася, мне очень больно это тебе говорить, — она наконец решилась, — сегодня… то есть вчера ночью… В общем, я была пьяна, понимаешь?
— Да.
— Надеюсь, ты меня не будешь презирать, нет? — Она нервно хохотнула.
— Что ты, Нина! — Его голос погас, как разбитая лампочка. — Давай останемся друзьями.
Через неделю она окончательно освоилась на телевидении. Сама выбирала интересную информацию в сводках информационных агентств, сама озвучивала тексты и просматривала сюжеты корреспондентов — чтобы быть в курсе, о чем их очередная передача. Некоторые сюжеты Нину до глубины души возмущали. Например, один корреспондент снял материал о пластических операциях знаменитой пожилой киноактрисы. Актриса эта отрицала свое знакомство с хирургическим скальпелем. Так он заплатил врачу, которая делала ей пластическую операцию, и та все перед камерой рассказала!
А еще этот корреспондент снял однажды сюжет… о мусоре. Но не простом, а «звездном». Сидел в засаде у квартир знаменитостей, ждал, пока их домработницы вынесут помойное ведро. А потом рылся в мусоре и смачно рассказывал о своих открытиях.
Так она и увидела ту кассету.
Кассету принес один из главных корреспондентов, он только что вернулся со съемки и меланхолично отсматривал привезенный материал.
Нина через его плечо взглянула в монитор и вздрогнула. Там, в светлом прямоугольнике экрана, была Танька. Татьяна, бывшая соседка по квартире. Бледная, с подбитым глазом и давно не чесанными пегими волосами. Таня была старше Нины всего на несколько лет, но выглядела как полоумная старуха, не один день промаявшаяся на вокзалах и в ночлежках. Сухая, желтая кожа, какой-то безумный взгляд. Она что-то монотонно жужжала в микрофон. Нина сделала звук погромче.
— Я всего лишь хотела славы, — сверкала глазами Танька, — он обещал мне, он обещал. Я хотела сфотографироваться на обложку журнала «Красота». Это была моя мечта. Это много лет была моя единственная мечта. У меня есть красный пеньюар, очень дорогой и красивый. Я бы его надела и, знаете, была бы лучше всех. А он бил меня, и я терпела. Он заставлял меня обслуживать его друзей, и я терпела, чтобы только попасть на обложку. А вчера они избили меня втроем. Сапогами били, по животу, по лицу. Говорили, что я обязательно стану известной моделью, и били. А я верила, все равно верила… — Таня вдруг истерически разрыдалась.
— Боже, неужели это покажут в нашей программе? — Нина была потрясена.
— Конечно, — усмехнулся Михаил Афанасьев, — по-моему, отличная история получается, душещипательная. Маньяк до смерти избивает фотомодель. Покажем ее фотографии, какой она была до встречи с ним. Потом дадим это интервью. Чтобы этот сюжет увидели молоденькие дурочки. И их мамы. Те, которые отправляют своих драгоценных доченек в модельный бизнес.
— Подожди, что значит — до смерти?
— А?
— Ты сказал, что он избил ее до смерти. Но она же не умерла.
— А, ты про это, — Миша зевнул, — умерла-умерла. Там дальше на кассете есть похороны. Наш корреспондент сегодня как раз туда ездил, на Преображенское кладбище. А это интервью в больнице мы вчера вечером сняли.
Нина отвернулась к окну. Она никогда с Таней не дружила. И все-таки они жили бок о бок. Почему же она ее не предостерегла? Почему никто не предостерег? Не отсоветовал? Ведь у нее было много так называемых подруг — таких же веселых и легкомысленных, как и она сама. Эскорт-девочек, мечтающих стать Клаудиа Шиффер. Почему они молчали?!
Нина усмехнулась. Молчали, потому что жадно ждали продолжения истории про наивную Таню. Как театральные гурманы, смотрели изысканную бесконечную пьесу, не надеясь на хеппи-энд.
«А в нашей программе работают стервятники, — подумала Нина, — и сволочи. Ну разве можно показывать этот сюжет?! А если его бабушка Танькина увидит?! Ведь где-то, кажется в Калязине, у Татьяны есть бабушка. Которая гордится манекенщицей внучкой. Об этом они не подумали?! Наверное, я отсюда уйду. Не могу. Уволюсь».
Так оно и получилось. Ровно через неделю Нина потеряла работу на телевидении. Потеряла неожиданно и некстати.
В тот день она, как обычно, пришла в офис в половине десятого. И очень удивилась, обнаружив там Владимира Штиля. У продюсера был свой кабинет, и потом, обычно он
