Опасная граница - Томас Дж. Барфилд
Монгольское плато разделяет зоны, чрезвычайно различные в экологическом отношении. На севере и северо-востоке оно примыкает к сибирским лесам. Эта территория была населена малочисленными племенами охотников и оленеводов. Кочевники, лучше организованные и более могущественные в военном отношении, чем лесные племена, стремились установить свой контроль над Сибирью, чтобы получать оттуда меха и другие лесные богатства. Их взаимодействие, однако, не было односторонним, так как лесные племена, познакомившись с образом жизни кочевых скотоводов, переселялись на юг и становились частью степного мира. Однако сибирские леса были неподходящим местом для экстенсивного овцеводства или коневодства, а олени не могли питаться травой, поэтому эти регионы оставались различными в культурном отношении. История взаимоотношений народов и культур монгольско-сибирского пограничья по-прежнему остается темной из-за недостатка письменных источников и археологических изысканий по этому вопросу.
Южный край монгольского плато, возвышающийся над Китаем, был очерчен Великой стеной. Линия границы здесь была твердо зафиксирована, так как она пересекала переходную зону, одинаково пригодную и для кочевников, и для земледельцев. Но не пастбища притягивали сюда кочевников, а богатства Китая, делавшие эту границу лакомым кусочком для всех степных племен. Для кочевников Китай был кладезем материальных благ, страной оживленных приграничных рынков и объектом набегов — за зерном, тканями и рабами, а также источником предметов роскоши, таких как шелк и вино, которые вымогались под видом подарков у китайского правительства. На протяжении всей истории Китая эта граница оставалась поразительно устойчивой, так как Китай стремился изолировать свое пограничное население от неподчинявшихся ему кочевников севера.
Граница, проходящая по монгольскому плато, представляла собой центральный отрезок северных рубежей Китая. Хотя с точки зрения Монголии сельскохозяйственный Китай казался единым целым, занимающим бассейн могучей реки Хуанхэ и ее притоков, с точки зрения китайцев в нем выделялись по меньшей мере четыре различных региона. На востоке лежала гладкая, низменная пойма Хуанхэ, где располагалось большинство имперских столиц, таких как Лоян, Кайфын и Пекин. Холмы и горы плато Жэхэ отделяли ее от Монголии, а на северо-западе, в долине нижнего течения реки Ляохэ, она соединялась узким коридором с Маньчжурской равниной. Ввиду того что восточная часть равнины была очень плоской, потенциальный агрессор, который смог прорваться в этом месте через границу, в дальнейшем уже не встречал на своем пути никаких естественных преград. Далее к западу располагались лессовые возвышенности — области сложной системы стока и глубокой эрозии, которые тем не менее были довольно плодородными. Здесь в периоды династий Ранняя Хань и Тан находилась имперская столица Чанъань (современный город Сиань). Непосредственно к северу от лессовых возвышенностей подковообразная излучина Хуанхэ прорезывала степи и пустыни Ордоса. Это был опасный и вечно неспокойный участок, так как Китай определял как свою естественную политическую границу излучину реки, невзирая на то, что она проходила прямо по степной территории и становилась объектом агрессии кочевников. Засушливый Ганьсуйский коридор был северозападным продолжением Китая. Его население и культура были преимущественно китайскими, хотя здесь чувствовалось и мощное культурное влияние Туркестана. Область Ганьсу граничила с землями кочевников Монголии на севере и Кукунора на юго-западе, а в горах юго-востока смыкалась с территорией тибетских народов.
Другим важным регионом Китая, оказывавшим заметное, хотя и косвенное влияние на северную границу, был бассейн нижнего течения реки Янцзы, за которой начинался Южный Китай. В Северном Китае выращивали пшеницу и просо, там было холодно зимой и жарко летом, пехота и конница беспрепятственно двигались из одной области в другую. К югу от реки Фэй, в бассейне Янцзы, Китай становился совершенно другой страной — краем озер, рек и болот с теплым влажным климатом, способствующим возделыванию риса. Иноземным династиям было нелегко завоевать Южный Китай, потому что их лошади вязли в грязи, а военачальники не разбирались в методах ведения речных и морских сражений, что было необходимо для контроля над стратегическими водными путями региона. При династии Хань район Янцзы был южной окраиной империи, часто служил местом ссылки. Но после распада Поздней Хань политическая и экономическая значимость этого региона возросла. К эпохе Тан юг стал самым густонаселенным и производительным районом Китая, но в связи с тем, что север был колыбелью китайской цивилизации, там оставался центр государственной власти. Китайские династии никогда не покидали север по доброй воле, даже тогда, когда он утратил свою экономическую самостоятельность. Защита северных рубежей всегда была в большей степени общеимперским, нежели местным делом. Когда другие, более поздние, династии размещали на севере свои столицы и сосредоточивали вдоль границы с Монголией крупные регулярные армии, большая часть продовольствия и финансовых средств поступала на их поддержание с юга.
На востоке и западе Северный Китай и Монголия соседствовали с Маньчжурией и Туркестаном — двумя регионами, не входившими ни в один лагерь, так как они опирались на экономику смешанного типа. Когда Китай и степь объединялись в сильные империи, Маньчжурия и Туркестан становились пешками в большой борьбе на границе, но когда централизованная власть рушилась, они образовывали свои собственные государства, имевшие большую историческую значимость, так как большинство успешных иноземных правителей Китая происходили не из монгольских степей, а из пограничных земель Маньчжурии.
Монгольская степь была отделена от Маньчжурии Хинганским хребтом на севере и нагорьем Жэхэ на юге. Кочевые народы Монголии занимали западные склоны Хинганского хребта, которые были продолжением степной экологической зоны, но сравнительно мало использовали гораздо более обрывистые восточные склоны хребта, спускавшиеся в Маньчжурскую котловину. Большое пространство между Хинганским хребтом и нагорьем Жэхэ занимала всхолмленная травянистая равнина, выходившая за пределы плато в Маньчжурию, образуя степь Ляоси. В этом районе проживало значительное число кочевников, близких по культуре кочевникам монгольского плато, но отличавшихся от них политической историей и традициями.
Собственно Маньчжурия подразделялась на четыре большие зоны. Первая охватывала равнину нижнего течения реки Ляохэ и Ляодунский полуостров — область, пригодную для земледелия, население которой было по своей культуре китайским по крайней мере с эпохи Борющихся царств. Она соединялась с северокитайской равниной узким коридором, который проходил между горами и морем в местности Шаньхайгуань. Ляодунский полуостров весьма напоминал Шаньдун, с которым он был разделен коротким морским заливом. Так как Маньчжурская равнина и
