Время в средневековом городе - Коллектив авторов
Упоминания о времени есть почти во всех уставах «Книги ремесел», во многих случаях они дополняют друг друга, а недосказанное или отмеченное мимоходом в одних текстах может быть более подробно изложено в других. Ценные сведения об отношении работавших горожан к разным моментам времени содержат и статуты о городских торговых пошлинах, составивших вторую часть парижских регистров. В них детально расписаны пошлины, которые следовало платить за товары, проданные в городе (тонлье, пеаж, аляж, эталяж[330] и многие другие): их виды и размеры, исключения для товаров и разных продавцов. Статуты перекликаются с уставами профессиональных сообществ, где также зафиксированы пошлины, частично повторяя и дополняя их сведения.
В «Книге ремесел» можно обнаружить как краткие, так и длительные временные интервалы, они будут последовательно, от больших к меньшим, представлены в этом разделе. В центре внимания будут находиться их соотношения и функциональность в профессиональной деятельности и повседневной жизни парижских ремесленников и торговцев, оценочные характеристики времени и его относительности. Предметом исследования здесь выступает совокупность взглядов ремесленников и торговцев на время, его измерение и оценку – как то, что было характерно для них как жителей очень большого средневекового города[331], так и то, что отличало специалистов, занимавшихся разными ремеслами.
* * *
В «Книге ремесел» нет минут и секунд не только как меры времени, но и как знаков его быстротечности.
Есть отмерявшие время работы часы, которые были упомянуты лишь в 11 уставах. Называя конкретный час (первый, третий, девятый час дня[332]) или используя слово «час» (eure) для обозначения времени, устанавливали начало и конец работы, сроки ее выполнения. Часы всегда соотносились с другими способами определения времени: звуками, органичными для городской жизни (колокольным звоном, криком или трубой глашатая), действиями других ремесленников и горожан, движением солнца[333]. Также они выступали одним из основных синонимов слова «время», заменяя другие его определения и меры – утро, как в статуте IX «О тонлье и аляже за хлеб»[334], звон к комплеторию (повечерию), как у изготовителей пуговиц и наперстков из меди и латуни (LXXII устав)[335], и др.
Все части суток регулярно упоминаются в парижских уставах. Их наступление определяло начало (утро, день) или конец работы (вечер, ночь), допустимость или недопустимость выполнения некоторых операций или любой деятельности вообще. Ночь фигурирует особенно часто, поскольку ремесленникам запрещалось работать в это время, если не было особых обстоятельств, заданных технологически (как, например, занимавшая долгое время плавка металла)[336] или персонально (если работа выполнялась для короля, королевы, парижского епископа, знатных людей)[337], или обусловленных срочностью заказа, как у портных (LVI)[338] или изготовителей сбруи (LXXXII)[339]. Ночью разрешалось заниматься также такими видами работы, которые считались относительно легкими. Например, ременщики (LXXXVII) даже ночью могли скреплять ремни серебряными гвоздиками[340]. И поскольку ночное время никак не могло быть соотнесено с уплатой налогов, оно не фигурирует в статутах о пошлинах.
Главным аргументом против работы ночью или поздним вечером было плохое освещение: для работы недостаточно света, и потому она будет сделана плохо. Изготовители кожаных футляров и ножен (LXV) считали, что «изделие, которое сделано ночью, нехорошее и нечестное»[341], а замочники (XVIII) объясняли недопустимость работы «кроме как при дневном свете» тем, что «ночного света недостаточно, чтобы делать такую тонкую работу, какая надлежит ремеслу замочников». Позднее они добавили еще один аргумент против ночной работы – чтобы избежать обвинений в подделке[342].
Ключевой вопрос о том, как правильно оценить степень освещенности, позволяет соотнести разные способы определения точного времени. Предлагаемые парижскими ремесленниками критерии более чем условны – это день, а не ночь[343], есть дневной свет, а не ночное освещение[344], нет необходимости зажигать свечи[345] – и весьма субъективны. Им логично будет противопоставить такие очевидные обстоятельства, как рассвет и закат (не случайно к запрещенному времени работы отнесли утро и вечер, как, например, у мастериц, вышивающих шляпы золотом и жемчугом (XCV)); то, что день может быть пасмурным настолько, что дневного света окажется недостаточно для работы даже у открытого окна или приоткрытой двери[346]. Однако погодные условия (гроза, низкая облачность) никогда не принимались во внимание составителями регламентов.
Если обратиться ко второй части парижских регистров – статутам о торговых пошлинах, то можно обнаружить, что вечер и ночь не были значимыми для налогообложения категориями и потому вообще здесь не встречаются. Другие единицы измерения времени (час, день, утро, неделя, месяц или год) или церковные праздники представлены, но весьма неравномерно: фискальные интересы короны имели собственное и особое временное измерение.
Заслуживает внимания упоминание в этой части регистров такого времени суток, как утро, при том, что оно встречается всего лишь в одном статуте – IX «О тонлье и аляже за хлеб» – применительно к нескольким ситуациям, происходившим утром или возможным в это время.
Утром в воскресенье (au diemenche matin) продавцы хлеба в Гарланде на площади Мобер[347] должны были уплачивать половину хлеба в качестве кутюмы (пошлины)[348]. Все дни недели, включая субботу, аляж платили в двойном размере, кроме воскресного утра (au diemenche au matin) во время ярмарки Сен-Жермен-де-Пре[349]. Однако оказалось, что никаких упоминаний об этих пошлинах или других правилах торговли на площади Мобер или на ярмарке Сен-Жермен-де-Пре нет ни в одном уставе корпораций, связанных с зерном или хлебом: у булочников (I), мельников Большого моста (II), мерщиков пшеницы и другого зерна (IV), торговцев хлебом (IX).
В другом случае пересечение между первой и второй частями парижских регистров есть, однако правила не повторяются – они существенно отличны.
Парижские булочники (I) допустили, что чужаки могли продавать в городе хлеб по субботам, как установил еще Филипп II, и даже в случае непогоды – как, уточнили булочники, дополнил это правило Людовик IX[350]. Однако статут IX из второй части регистров фиксирует этот запрет, позволяя
