Война за независимость Чили - Андрей Аркадьевич Щелчков

17 апреля 1814 г. на рейде в Вальпараисо появился английский корабль, капитан которого Джеймс Хильяр привез предложения о мире от вице-короля Перу. Абаскаль соглашался на заключение мира при условии возвращения к положению до 1810 г. с учетом тех изменений, которые предписывала осуществить Кадисская конституция. Чилийские власти согласились вести переговоры и послали к Гаинсе в Тальку полномочных переговорщиков — О’Хиггинса и Маккенну[430]. В переговорах также принимал участие X. Суданьес, который и отредактировал текст соглашения.

У Гаинсы не было полномочий идти на те уступки чилийцам, которые вошли в текст договора. Однако несмотря на протесты своего помощника X. Родригеса Альдеа[431], он пошел на это соглашение, чтобы прекратить вооруженную борьбу. Хотя Родригес настоял на включении в договор пункта о признании Регентства, Кадисской конституции и верховенства испанской монархии, в целом соглашение было победой патриотов[432]. Эта уступчивость испанского военачальника вскоре станет предметом судебного расследования по приказу вице-короля. Подписывая соглашение, Гаинса заявил своим подчиненным и чилийцам, что ни при каких обстоятельствах не оставит провинцию Консепсьон до ратификации этого договора вице-королем[433].

3 мая 1814 г. на берегу реки Лиркай было заключено соглашение о мире. Его подписали от роялистов Г. Гаинса, от патриотов О’Хиггинс и Маккенна. Суть этого договора сводилась к признанию чилийцами Фердинанда VII своим сувереном, верховной власти Регентства и действия Кадисской конституции 1812 г. Ликвидировался национальный флаг. Чилийцам удалось отстоять внутреннее самоуправление и «свободную торговлю с союзными и нейтральными странами, в первую очередь с Великобританией, которой стольким обязана Испания, по Божьей воле именно благодаря ей Испания сохранила своё политическое существование»[434].

Договор в Сантьяго был воспринят без восторга, как вынужденная мера. Сенат, созданный Ластрой, в состав которого входил К. Энрикес, после некоторого колебания одобрил договор[435]. Для многих консерваторов и умеренных он был идеальным: сохранялись связи с метрополией, не отменялась свобода торговли. Чили должна была провести выборы депутатов в Кортесы.

Согласно договору войска Гаинсы должны были эвакуироваться. Однако они только отошли в Чильян, где укрепили свои ряды, в том числе и за счёт дезертиров из патриотического лагеря. Роялисты не хотели и не могли честно выполнять положения договора в Лиркае. Больше всего им были недовольны офицеры королевских войск. Они теряли больше всех. Согласно договору в Чили оставались лишь войска местного правительства, а из званий и постов военных признавались лишь те, что были получены до начала военных действий[436]. Сам Гаинса сомневался, что вице-король утвердит договор, и не спешил эвакуировать свои войска даже из Тальки, не говоря уже о Консепсьоне. Жители юга, Консепсьона восприняли договор всерьёз, они перестали помогать роялистским войскам и выполнять распоряжения властей[437].

Лиркайский договор вызвал противоречивые чувства у чилийцев. С одной стороны, официальная газета «El Monitor Republicano» вновь расписывала верность народа монарху и слезы страдавших от отчаяния ввиду пленения короля. С другой, появились критические антимонархические памфлеты. Так, 25 мая в Сантьяго стал циркулировать отпечатанный в официальной типографии анонимный листок, в котором высмеивалось лицемерие автора статьи в «El Monitor Republicano». В памфлете говорилось: «Подлинным мотивом, повлиявшим на формирование хунты, было желание равенства прав, свободы торговли, внутреннего самостоятельного правительства»[438].

Среди чилийских войск отмена национального трехцветного флага и кокарды вызвала большой ропот и недовольство. Армия почувствовала себя униженной. По рассказам ветеранов войны, батальон добровольцев, переведенных в столицу из Тальки, демонстративно надели на шляпы национальные кокарды и выкрикивали: «Да здравствует Родина!». Солдаты гвардии дворца губернатора в ответ в патриотическом порыве сорвали и бросили на 439 землю испанские кокарды[439].

Договором были недовольны и патриоты, и роялисты — и те, и другие считали, что он выгоден противной стороне. Многие чилийцы были убеждены, что Лиркайский договор спас ослабленную и уставшую армию Гаинсы от полного поражения, ведь войска патриотов еще были сильны и едины, а передышка в военных действиях позволила роялистам укрепить свои позиции и получить подкрепления из Лимы, что полностью изменило соотношение сил[440]. Отчасти это предположение подтвердилось на процессе против Гаинсы, которого королевские власти обвинили в предательском поведении при заключении договора в Лиркае. Гаинса в своё оправдание утверждал, что усталость и малочисленность роялистов не позволяли им надеяться на быстрый успех[441].

После заключения договора роялисты ослабили надзор над пленными Каррера. Воспользовавшись тем, что с них сняли кандалы и ослабили охрану, Каррера, нарушив честное слово, бежали[442]. Роялистский офицер Л. Пласа де лос Рейес позднее вспоминал: «По договору пленники должны были вернуться к своим. Однако О’Хиггинс тайно написал Гаинсе с просьбой задержать в плену братьев Каррера, но, увы, они уже были на свободе. Гаинса хотел исполнить эту просьбу, но было поздно»[443]. Сначала Каррера прибыли в штаб О’Хиггинса[444], но решили не оставаться в армии, а укрыться в своем поместье недалеко от Сантьяго. Они подозревали в злонамеренности по отношению к себе властей в Сантьяго и О’Хиггинса и предпочли уйти в подполье, где стали готовить заговор.

После того, как братья Каррера фактически перешли на полулегальное положение, скрываясь в разных поместьях, не прошло и недели, как 21 мая правительство Ластры — Ирисарри объявило их всех вне закона[445]. Формальной причиной было нежелание Карреры признавать Лиркайский договор и законность власти Директората. О’Хиггинс пообещал награду тем, кто задержит «предателей родины» Каррера[446]. Директорат принял решение окончательно избавиться от этой семьи. Предполагалось арестовать Карреру и отправить его в Рио-де-Жанейро в распоряжение испанского посла[447]. Каррера был популярен среди простого народа и в армии, поэтому держать его тюрьме или судить в Чили было невозможно. Заодно арестовали консула Пойнсетта, но ему удалось бежать в Мендосу. Сами братья Каррера были вынуждены скрываться в горах.

В начале июля 1814 г. Хосе Мигель Каррера тайно приехал в Сантьяго, где встретился со своими сторонниками, прежде всего, с военными. Среди офицеров было много недовольных недоверием к армии со стороны нового правительства. Прятался Каррера в доме Мануэля Родригеса. Вместе они составили заговор. Как писал X. Маккенна, армия предала своих командиров и отдалась Каррере. Далее он пишет, что сторонники Карреры во главе с Хосе Мигелем ночью захватили артиллерию, ударили в набат и, подкупив плебс, вывели народ и армию на улицы[448]. 23 июля военные части под