Время в средневековом городе - Коллектив авторов

одним из инструментов дополнительной поддержки дебиторов, не имевших возможности своевременно или полномерно исполнить взятые на себя обязательства по долговому контракту. Судя по обращениям, данный инструмент был весьма востребованным, особенно если учесть то, что предоставление рассрочки платежа сопровождалось мораторием на начисление процентов по займу за условленный период, а кроме того, означало – хотя в текстах перечисленных постановлений внимание на этом обстоятельстве не акцентировалось – невозможность требования кредитором исполнения обязательств до его окончания.

Сама по себе рассрочка не предполагала освобождения от выполнения обязательства; даже с учетом частичного списания долга, дебитор обязан был в установленные королевским пожалованием сроки вернуть оставшуюся после соответствующего вычета сумму кредитору. Все-таки предоставление кредитных каникул до известной степени могло послужить «перилами, хотя и не особо чистыми», опираясь на которые дебитор мог добраться до заветной цели и добиться аннулирования долга.

В этой связи вернемся к постановлению 1315 г. Решение о списании части долга по контрактам христиан перед иудеями, как сказано ранее, было принято исключительно по инициативе королевской власти без соответствующего запроса депутатов. То есть до 1315 г. подобная практика правового регулирования срока и порядка исполнения обязательства не принималась депутатами кортесов в учет при формулировании обращений. Тем не менее, сама практика предоставления списаний и отсрочек действовала и до кортесов 1315 г.

В постановлении кортесов в Вальядолиде 1325 г. к очередной просьбе о предоставлении дебиторам-христианам списания части долга по контрактам, заключенным с кредиторами-иудеями, в королевском dispositio, помимо дарования отсрочки платежа по действовавшим контрактам на восемь месяцев, был сделан следующий комментарий. Оказалось – причем после соответствующего обращения к королю Альфонсо XI самих иудеев, – что в годы правления уже упомянутого Фернандо IV, а также в период регентства при малолетнем Альфонсо XI было даровано большое число королевских грамот в пользу частных лиц и целых населенных пунктов, которым были предоставлены отсрочки по долгам перед иудеями; а поскольку время отсрочки было учтено при подсчете срока действия долгового контракта, из-за многочисленных случаев противодействия со стороны местных светских и церковных официалов кредиторы-иудеи не успевали добиться возвращения предусмотренных долговыми контрактами средств. Иудеи жаловались, что дебиторы для освобождения от выплаты долгов не стеснялись обращаться за папскими буллами и грамотами местных прелатов, в соответствии с которыми на них, дебиторов, налагалось церковное отлучение, что непосредственным образом влияло на возможность применения к ним процессуальных действий, поскольку с отлученными христианами нельзя было вступать в какое-либо взаимодействие, а стало быть, местные официалы не могли применять к ним никаких действий процессуального характера, вызывать в суд и взыскивать с них долги. Просьба иудеев, обратившихся к Альфонсо XI, состояла в том, чтобы эти вынужденные задержки не сокращали срока действия долгового контракта, а церковные инструменты не действовали в принципе[678].

В распоряжениях о предоставлении кредитных каникул, перечисленных ранее, разъяснения по поводу соотношения периода рассрочки и срока действия обязательства, как правило, не делались. Исключение составляет только само постановление 1315 г., где после подтверждения шестилетнего срока действия кредитного договора уточнялось, что, если бы кредитор-иудей сумел доказать, что в силу определенных обстоятельств он не мог в течение какого-то времени требовать от дебитора-христианина исполнения обязательства, это время не следовало учитывать при подсчете оставшегося периода действия долгового контракта, а значит, и срока исковой давности[679].

Переводя на современный язык, в данном фрагменте королевского dispositio фиксировались условия приостановки срока исковой давности. Какие именно обстоятельства, делавшие невозможным требование выплаты дебитором долга, имелись в виду, в тексте постановления 1315 г. не разъяснялось, однако следует подчеркнуть, что одним из таких обстоятельств должно было стать предоставление дебитору отсрочки платежа. Т. е. отсрочка как инструмент регулирования обязательственных отношений была сформулирована таким образом, что должна была замораживать не только право кредитора требовать возвращения долга, но и отсчет окончания действия самого обязательства. Но это в идеале.

На деле, как следует из постановления кортесов 1325 г., применялась – правда, без уточнений о масштабах практики – только одна из обозначенных нами функций отсрочки, в результате чего срок действия обязательства сокращался ровно на столько, сколько должны были продлиться кредитные каникулы. Следует подчеркнуть, что такое положение дел ставило кредиторов-иудеев в уязвимое положение, и они были вынуждены обратиться к королю напрямую для урегулирования этого вопроса. В ответ на это король постановил, что отсрочки и прочие не зависящие от иудеев запреты на взыскание долгов не должны были сокращать срок исковой давности.

Ранее было высказано предположение, что в просьбах о сокращении периода действия долгового контракта может быть зашифровано подспудное намерение дебиторов добиться создания условий, которые позволили бы им избежать исполнения обязательства при заключении долговой сделки. Ситуация, описанная в постановлении кортесов 1325 г., как представляется, служит в некоторой степени подкреплением этому предположению. Дебиторы-христиане были заинтересованы в таком управлении временем, какое бы увеличило их шансы на аннулирование долга, и добивались этого с помощью правовых механизмов – как светских, так и духовных – в частности, посредством адресуемых королю просьб о предоставлении отсрочки платежа.

На кортесах в Вальядолиде 1351 г. депутаты попытались настоять на том, чтобы предусмотренный законами королевства – здесь они сослались на постановление кортесов в Алькале-де-Энарес 1348 г. – шестилетний срок действия долгового контракта исчислялся вне зависимости от предоставляемых дебиторам отсрочек и иных обстоятельств, временно ограничивавших кредиторов в праве требовать от должников исполнения обязательства[680].

Сама просьба была сформулирована крайне замысловато. Приведенная здесь конструкция «вне зависимости от» в оригинальном тексте не использовалась вовсе; депутаты просили, чтобы установленный на кортесах 1348 г. шестилетний срок действия долгового контракта между иудеем и христианином «соблюдался в том, что касается прошлого, и впредь в том, что было сопряжено с отсрочками и другими правомерными запретами» (quelo mande guardar en lo passado e de aqui adelante en aquello que ouo espera e otro enbargo derecho). Христиане тем самым предприняли очередную попытку сократить максимально возможный срок действия обязательства за счет включения периодов, связанных с невозможностью произведения взысканий по долгам и даже судебных разбирательств, в срок исковой давности. Проще говоря, речь шла о попытке пересмотра ранее упомянутой нормы, зафиксированной в постановлении 1325 г., предусматривавшей пролонгацию договора в зависимости от срока предоставленных дебитору кредитных каникул и иных, не зависящих от кредитора, обстоятельств.

Авторы данной петиции сослались на явно не подходящее контексту их просьбы постановление. На кортесах 1348 г. действительно был вынесен на обсуждение вопрос о сроках действия обязательства, однако сформулирован он был в контексте отношений между христианами; иудеи, тем более мусульмане, в нем не упоминались. Более того, речь шла об изменении нормирования времени, в течение которого должно было действовать обязательство по христианским внутриобщинным сделкам в отличие от