Dux bellorum: средневековый правитель в бою - Камиль Фуркатович Ерназаров
Надо отметить, что, став королем, Генрих V сражался во всех своих военных кампаниях (впрочем, большая их часть проходила в осадах, а не в полевых сражениях) и умер от дизентерии, как и многие другие солдаты Средневековья. Особое место среди сражений, в которых участвовал Генрих V, занимает битва при Азенкуре (25 октября 1415), затмившая по своему значению для английского патриотизма[77] не только битвы при Креси (26 августа 1346) и при Пуатье (19 сентября 1356), но и все остальные победы в Столетней войне. Заложенная еще при жизни Генриха V традиция изображения битвы при Азенкуре как совершенного военного успеха была усилена Шекспиром. Жанровая специфика исторической пьесы не только позволила драматургу перейти от этого сражения сразу к миру в Труа и свадьбе английского короля и французской принцессы, но и закончить повествование «хэппи эндом». В эпилоге хор намекает на скорую смерть Генриха V и проблемы во Франции после нее, но гораздо важнее иные строки:
Не долго в славе дни твои текли,
Свет Англии! Но взыскан ты судьбою:
Ты приобрел прекрасный сад земли,
И сыну он завещан был тобою.
И стал младенец Генрих королем,
И Англии и Франции владыкой[78].
Повествование о битве при Азенкуре в хрониках, а также в многочисленных песнях, поэмах и балладах обычно начинается с рассказа о трудностях долгого перехода английского войска из Арфлера в Кале[79]. Анонимный капеллан, сопровождавший войско Генриха в первой французской компании, непосредственный свидетель битвы при Азенкуре и автор одного из самых ранних биографических нарративов (1416), сообщает, что после взятия Арфлера придворные отговаривали короля от похода на Кале, поскольку полагали, что для него будет «весьма опасно передвигаться этой дорогой с небольшим войском, ежедневно становящимся все меньше[80], в то время как постоянно возрастающее множество французов, подобно овцам в отарах, окружает их со всех сторон». Однако «король, полагаясь на божественную милость и справедливость своей цели», возразил, цитируя Библию, что «победа зависит не от размера войска, а от Бога, который может предать многих в руки немногих [1 Мак. 3:18] и который дарует победу по своему желанию, невзирая на число воинов»[81]. Повествуя о марше на Кале, хронист намеренно постепенно нагнетает драматизм, перечисляя подстерегавшие англичан опасности, всегда отводимые от них Господом[82]. Английские авторы неизменно подчеркивают контраст между английским и французским войсками. Немногочисленная английская армия редела на марше из-за эпидемии дизентерии и слабела из-за нехватки продовольствия[83]. Враги, превосходившие англичан числом в десять раз, напротив, были самонадеянно уверены в победе, преследуя войско Генриха V и намереваясь не пропустить их к Кале, где бы те оказались в безопасности[84]. Примерно за четыре дня до битвы Генрих V приказал лучникам подготовить заостренные колья, предназначенные для защиты их позиций от французской кавалерии. Этот отданный заранее приказ свидетельствует о том, что английский король был уверен, что избежать сражения не получится. Накануне сражения французы выставили дозоры, опасаясь, что под покровом темноты англичане попытаются оставить свои позиции, спасаясь бегством (по утверждению анонимного автора, тишина в английском лагере усиливала подозрения французов)[85]. С целью подчеркнуть численное превосходство противника, некоторые авторы утверждали, что накануне битвы французские рыцари в своих шатрах играли в кости на ожидаемую добычу в лице английского короля и его приближенных[86]. Итальянский гуманист Полидор Вергилий, написавший по просьбе Генриха VII «Историю Англии» (издана в 1534 г.), вставил в свой текст упоминание о телеге, которую французы приготовили, чтобы возить в ней плененного английского короля[87]. Вслед за Полидором о повозке среди требований французского короля написал Шекспир:
Ударьте разом, — сил у вас довольно, —
И привезите пленником в Руан
Его в повозке.
(Генрих V. Акт III, сцена 5)
Анонимный капеллан пересказал беседу, состоявшуюся перед сражением между королем и сэром Уолтером Хангерфордом, королевским камергером. Согласно версии священника, которую потом повторили многие хронисты, Хангердфорд посетовал на то, что в их войске нет десяти тысяч лучших английских лучников, которые были бы рады находиться в сей трудный час рядом со своим государем. «Это глупость, — ответил король, — потому что, благодаря Богу на небесах, на чью милость я уповаю и с которым я твердо верю в победу, я не захотел бы, даже если бы мог, иметь хоть на одного человека больше, чем у меня есть сейчас. Ибо сейчас со мной божий народ (dei populus), которым он наградил меня, чтобы он был со мной. Вы не верите, — спросил он, — что Всемогущий с этим небольшим числом своих людей способен сломить высокомерие французов, которые кичатся своим количеством и превосходством сил…? Я верю сам, что это возможно…»[88]. По-видимому, капеллан на самом деле был свидетелем реального разговора между Генрихом и Хангерфордом. Тит Ливий Фруловези, опиравшийся на рассказы герцога Глостерского, тоже передал эту речь короля (хотя и без указания имени его собеседника). С определенной долей вероятности можно предположить, что чрезвычайно набожный Генрих V действительно произнес речь, свидетельствующую о его уверенности в победе и славе, которая ожидает небольшое войско, победившее превосходящего его противника[89]. Подчеркну, что повествование о первой континентальной кампании Генриха V совершенно не различается у разных авторов. В отличие от рассказов о многих других средневековых экспедициях и сражениях, существенно варьирующихся даже у очевидцев одних и тех же событий, все английские сообщения о битве при Азенкуре удивительно похожи друг на друга. Единообразие объясняется быстрым складыванием канона, распространявшего в том числе и на устную традицию, чему способствовала и ранняя смерть
