Погребальные обряды и культ предков. От завета Одина и некромантии до упырей и похорон Ярилы - Владимир Яковлевич Петрухин

из которой был вылеплен Адам. Каин в ужасе бежал, и архангелы положили тело Авеля на камень, где оно пребывало нетленным до смерти Адама. Только когда первочеловек был погребен в месте, откуда Господь взял пригоршню праха для его творения, земле предали и тело Авеля. Однако его одинокая душа не находила покоя и стенала на небесах и в преисподней, ведь там не было других душ. Лишь после смерти Каина, его жены и детей эти стоны прекратились.

В позднейших христианских легендах могила первочеловека уже располагалась на Голгофе, горе в Иерусалиме. Кровь распятого Христа должна была смыть первородный грех и открыть для человечества путь в Царство Небесное, но об этом мы будем говорить дальше.

Первая смерть в Библии: Каин и Авель

Библейский рассказ о происхождении смерти отражает древние противоречия между земледельцами и скотоводами.

Рассказывают, что братья стали спорить, кто из них главнее. Каин утверждал, что он, потому что возделывает землю, на которой стоит Авель. Авель же отвечал, что одежда из шкур, которой укрывается Каин, принадлежит ему, пастуху.

В рационализированной славянской легенде скупой Каин приготовил для подношения Богу лишь лепешки из мякины – отходов от молотьбы злаков, а Авель – лучшего барана. При сожжении жертвы Каина дым стелился по земле, а у Авеля поднялся к небесам, то есть достиг Бога. Это важная деталь, поскольку всякий дым очага или печи считался каналом связи с высшим миром, о чем пойдет речь в главе 2, посвященной обряду кремации.

Каин над телом убитого Авеля. Офорт Фредерика Хортемельса, 1729 г.

Wellcome Collection

Оба способа производящего хозяйства возникли на Ближнем Востоке одновременно, в новом каменном веке, но древние евреи занимались преимущественно скотоводством, поэтому почитаемый ими Бог, естественно, предпочел жертвенное животное Авеля лепешкам Каина. Завистливый Каин не знал, как ему убить брата, но Сатана прилетел в облике ворона и камнем убил другую птицу. Согласно легенде, именно птицы обучили людей погребальным обрядам. Недаром поющая пташка и орел в русской причети, о которых пойдет речь в главе 11, представляются вещими, предсказывающими главные события жизни и смерти.

Другая библейская легенда рассказывает, что сторожевой пес Авеля отогнал от мертвого хозяина убийцу и не подпускал к нему зверей и птиц. Адам обнаружил тело и похоронил его, увидев, как ворон терзает и зарывает труп птицы.

Во́рона в большинстве культур считали естественным вестником смерти, поскольку он питается падалью и издает зловещие (вещие) звуки, способные «накаркать» несчастье. Недаром в библейской легенде в ворона превращается Сатана, а в архаичном эпосе палеоазиатов он оказывается главным культурным героем, воплощающим связь между этим и тем светом, жизнью и смертью[7].

После содеянного Каин оставался неприкаянным и был обречен на скитания. Однако позже он обрел пристанище, основав первые города[8]. Так метафорически представлено, что городская цивилизация возникла благодаря развитию оседлого хозяйства – земледелия.

Воскресающая жертва и застолье Ветхозаветной Троицы

Иное значение приобрела жертва в мире библейской цивилизации, когда Авраам, которому открылось существование единого Бога, собирался принести ему в жертву самое дорогое – сына. Милосердие Всевышнего не допустило столь дикого обряда, поэтому Авраам обнаружил агнца, запутавшегося в кустах поблизости, и эта жертва была уже угодна Богу. О данном ветхозаветном сюжете напоминает застолье христианской Ветхозаветной Троицы, которое можно увидеть на иконах. В центре всей композиции, в том числе «Троицы» (начало XV в.) Андрея Рублева, находится чаша с головой тельца, которого велел заклать Авраам к столу привечаемых им ангелов. Здесь также очевидны ассоциации с грядущей жертвой агнца – христианского Спасителя, именно поэтому на рублевской иконе средний ангел подчеркнутым жестом пальцев благословляет евхаристическую чашу. Голова тельца отчетливо видна и на фреске Феофана Грека, датированной 1378 годом, из церкви Спаса Преображения на Ильине улице в Новгороде.

Рублев сосредоточился на образе Троицы без ветхозаветного контекста, то есть исключил из нее подносящих трапезу Авраама и Сарру и сцены заклания тельца, присутствующие на других иконах. Молящемуся было достаточно чаши с головой животного, чтобы, опираясь на собственную бытовую традицию, понимать значимость приготовленной пищи. Недаром голова животного на столе была важной частью ритуализованной трапезы у многих народов, в том числе у русских.

Автору этой книги приходилось заниматься толкованием подобного обряда в древнерусском погребальном культе. Так, княжеский погребальный обряд на Руси Х века завершался закланием козла (или барана), мясо которого поедалось на тризне, а кости и шкура складывались в котел. Эту жертвенную «чашу» с венчающей ее головой животного устанавливали на месте совершения кремации, а затем насыпали курган. Смысл жертвенного обряда был хорошо известен в разных традициях, в том числе в скандинавской, которой следовали первые русские князья. Это был распространенный миф о воскресающем звере: животное воскресало, будучи съеденным на тризне.

Тризна, как и трапеза, завершающая погребальный обряд, демонстрирует в традиционной культуре преодоление смерти. В христианской литургии, равно как и в церковной архитектуре и иконографии, священная трапеза «заменяет место гроба, в котором положен был Христос <…> она же есть престол Божий»[9]. Параллель в судьбах тельца на Троицких иконах и агнца – Христа, принесшего себя в жертву за человечество и воплощающегося в евхаристии, очевидна, хотя и нельзя столь же однозначной назвать перспективу воскрешения закалываемого тельца.

Сюжет проясняет апокриф из Толковой Палеи в списке конца XIV века из собрания Государственного исторического музея. Встречающий гостей Авраам велел Сарре приготовить опресноки, а сам выбрал в стаде упитанного тельца, сосущего мать. Таким образом в этом застолье совместились обе начальные библейские жертвы – хлеб и животное. Гости стали трапезничать, но к ним пришла ревущая корова. Тогда Христос повелел тельцу восстать, и тот принялся снова сосать свою мать.

Во II веке н. э. один из первых христианских епископов Мелитон Сардийский в слове «О пасхе» приписывает пророку Моисею следующие правила разделки пасхального агнца:

…возьмешь агнца

чистого и непорочного

и вечером заколешь его

вместе с сынами Израилевыми,

а ночью съедите его с поспешностью,

но костей его не сокрушите[10].

Удивительно, что схожую заповедь дает в «Младшей Эдде», составленной исландским книжником XIII века Снорри Стурлусоном, языческий громовник Тор. Почувствовав голод, Тор велел заколоть козла, мясо его сварить в котле, а кости не трогать. Установка таких котлов с костями и шкурой козлов (или баранов) на кострищах княжеских курганов в Гнёздове и Чернигове вовсе не значила, что языческий бог и русская княжеская дружина следовали завету Моисея. Многие народы мира соблюдали обряд сохранения костей