Погребальные обряды и культ предков. От завета Одина и некромантии до упырей и похорон Ярилы - Владимир Яковлевич Петрухин
Путь начинается с погребального костра и заканчивается в огне очага, чтобы умерший вместе с пищей попал в чрево женщины и приготовился к новому жизненному циклу. В связи с этим становится понятна роль печи в славянском культе предков и в сказках, где Баба-яга не просто так поджаривает тех, кто стремится попасть в иной мир. Именно поэтому у предков просили дождя, ведь дождь «осеменял» землю, дающую пищу для новых рождений. Неслучайно в качестве урны для кремации древние славяне использовали кухонные горшки, а умерший «приготовлялся» для жизни на том свете[14].
Подготовка погребального костра в Калькутте, Индия. Ок. 1890 г.
Wellcome Collection
Повсюду, где практиковалась кремация, путь на тот свет указывал дым погребального костра. Однако и само место погребения, в том числе костер, считалось ритуальным центром мира, откуда открывались пути во все сферы мироздания. Так, палеоазиаты (чукчи и коряки) верили, что кремированные мертвецы могли попасть в преисподнюю через загробный мир собак – главных помощников северных народов, без упряжек которых невозможно было бы быстрое передвижение. Их следовало приласкать, чтобы продолжить путь в преисподнюю (как тут не вспомнить о лепешке для подкупа античного Кербера – стража Аида). Согласно другим представлениям, умершие достигали небесных сфер – луны или загадочного северного сияния. Такое разнообразие путей в мир иной порождало представление о множественности воплощений умершего. Например, у коряков тень усопшего обитала в преисподней, а душа его поднималась к творцу на небеса. Впрочем, судьба умерших после кремации оставалась неоднозначной не только для обитателей Крайнего Севера. Для примера вспомним о судьбе главного героя Античности Геракла – его тень бродила по мрачному царству Аида, а сам он после сожжения на погребальном костре был допущен в собрание богов на Олимпе[15]. Недаром богословские споры у Отцов Церкви вызывал вопрос о вездесущности Христа, который мог пребывать на небесах и осязаемо присутствовать среди учеников на Тайной вечере.
«Атхарваведа»[16] трактует кремируемого покойника как жертву, приносимую благим небесам богом огня Агни:
Движется жертва, протянувшись, направляя
Принесшего жертву в небесный мир!
Да насладятся огни им, пожертвованным целиком!
Готовя здесь для Праджапати (творца всего. – В. П.) и для жертвы,
Пусть Джатаведасы не откинут [ничего] прочь!
Принесший жертву поднялся на сложенный костер,
Готовый лететь в небо со спины небосвода[17].
Для него, творца благих деяний, сияет в воздухе
Сверкающий небесный путь, исхоженный богами.
XVIII, 4
При этом люди с древности задумывались над разнообразием погребальных обрядов. В данном случае «Атхарваведа» в похоронном гимне обращается к огню как главному проводнику на тот свет, но упоминаются и другие способы:
О Агни, приведи сюда всех предков, погребенных,
оставленных, сожженных, выставленных,
чтобы получить приношения.
Такие погребальные практики действительно известны в древнеиндийской традиции, где умерших детей и аскетов хоронили в земле, поскольку им не требовалось очищение огнем. Оставлять совсем без погребения могли нищенствующих бродяг и умерших в лесу. Известен также обычай выставления тела на ветвях дерева, бросания в реку и т. д. Чтобы облегчить выход души, аскету пробивали череп. Если человек умирал вдали от дома, его рисовали на шкуре черной антилопы, заворачивали в нее жертвенные сосуды и сжигали. Умершие насильственной смертью, прелюбодеи и еретики не считались заслуживающими похорон. Под влиянием буддизма обряды сопровождались молитвами об освобождении от круговорота смертей и рождений[18].
Бог Агни. Медная статуэтка. Индия, IX в.
Los Angeles County Museum of Art
Реликвии и культ предков
Впрочем, буддизм отнюдь не лишен древних традиций погребального культа. Так, останки Будды и его последователей архатов захоранивались в ступах – монументальных памятниках, воплощающих идею мировой горы. Одним из таких наставников был проповедник буддизма Шикшананда, который скончался в 710 году. Его тело кремировали, но язык чудом уцелел в погребальном пламени и как реликвия был захоронен в ступе на родине святого в Хотане[19]. Известно также, что аскеты, погрузившиеся в медитацию, способны были покидать свое тело, после чего оно не разлагалось, то есть мумифицировалось.
Повсюду, где почитались умершие, отмечается стремление сохранить части их тел (особенно черепа) и даже разделить на благо целых стран, как вышло со скандинавским конунгом Хальвданом.
Ступа VI в. Дхамек в Сарнатхе, Индия. Фотография конца XIX в.
The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, 84.XA.755.7.246
Английский исследователь античной культуры Ричард Онианс в книге «На коленях богов» писал о погребальном обычае, смысл которого оставался неясен. Гомер повествовал, что греки не доводили до конца обряд кремации трупа и тело сгорало лишь частично. Этот обряд Онианс сравнивает с наиболее архаическими способами приготовления пищи, которые практиковались до изобретения посуды. Повсюду – и в микенских каменных гробницах-толосах, и в скифских деревянных погребальных камерах – археологи обнаруживают следы огня, не направленные на то, чтобы сжечь труп целиком. Онианс связывает этот ритуал с освобождением из трупа влажной субстанции души – псюхе. Душа отделялась от тела и «готовилась» к загробной жизни[20]. У славян тоже был распространен обычай «греть покойников», то есть разжигать поминальные костры, чтобы передать тепло предкам. Даже после Крещения Руси, прежде чем захоронить умершего по христианскому обряду, разводили костер. Тем не менее для жизни за гробом требовался животворный источник – жидкость. Именно поэтому Гомер рассказывал, как в урну с костями Патрокла и Ахилла лили вино, в могилы ставили сосуды с водой, а кости, собранные с погребального костра, омывали водой или вином. Даже на поминках совершался обряд возлияния вином на костер.
Могилы римских простолюдинов накрывали черепицей, что имитировало дома-могилы, и обломками амфор, через горлышки которых можно было совершать возлияния. С представлениями о возрождающей силе влаги также связаны живая и мертвая вода русских сказок и многочисленные мифы об источниках и напитках бессмертия.
«Деды» и «заложные»
