От «Дон-Жуана» до «Муркина вестника “Мяу-мяу”» - Сергей Николаевич Дурылин

ВАСЬКА – (сынок Мурлыкиной). Родился в 1938 году. Шустрый, веселый красивый. Он взят был по настоятельной просьбе в Москву (из Болшева), но там был похищен у хозяйки и оказался штатным котом, постоянным сотрудником в большом гастрономическом магазине на ул. Герцена. Среди трудов по истреблению мышей и по вкушению (совершенно законному) колбас, ветчины и сыра, проходили дни этого Васьки вплоть до войны. Что случилось с ним потом – неизвестно.

Варенька

это имя носила только одна кошечка, родившаяся в Болшеве 31 июля 1939 года. Она была с необыкновенной шерсткой: песочно-серенькой, с белыми волосиками в расцветку, с белым подбородком, с белыми получулочками на лапках, черных как арапки, с янтарно-изумрудными глазками. Отличалась тонким умом, независимостью характера, исключительной привязанностью к хозяину и хозяйке.

Она была необыкновенной смелости. Во время воздушной бомбардировки и дождя осколков от зенитных снарядов – спокойно сидела на крыше сарая и любовалась световыми лучами от прожекторов. Была стремительна в беге, в мертвой хватке. Не терпела никакого принуждения. Её нельзя было насильно удержать ни на секунду на коленях. Но была при этом сердечна, ласкова, благородна.

Гинце

кот знаменитый, даже знаменитейший, хитрейший, даже наихитрейший, воспетый самим Иоганном Вольфгангом Гёте в его поэме «Рейнеке Лис». Кот сей так знаменит и прославлен, что мы умолкаем в благоговении, предпочитая перейти к нашим котам, российским, менее знаменитым, но более добродушным, хотя и не менее умным.

Грунька

кошечка необыкновенной мягкой красоты. Родилась весною 1940 вместе с Мишкой. У нее были глаза огромные, лучистые и умильные с поволокою. Известный художник Михаил Васильевич Нестеров, гостя в Болшеве, просто влюбился в Груньку и ее братца и любил играть с ними. Коты, сидя на столе, дожидались его пробуждения и затем отправлялись с ним в сад на прогулку. По его команде – по стуку его палки о ствол березы – они взбирались на неё. Весело отдавались его приказам: бегали наперегонки, прятались под кабачки и нападали оттуда на его палку и т. д. Он так сдружился с Грунькой и Мишкой, что просил не отдавать их никому до его следующего приезда. Они его радостно встречали и опять он просил никому их не отдавать, а сам упрашивал жену Екатерину Петровну взять их в Москву на Сивцев Вражек, где жил. Но Екатерина Петровна уклонялась от этого… Сохранилась превосходная фотография с писаной красавицы Груньки – она умильно глядит, лежа с Мишкой на подушке.

Делька

кошечка пушистая, товарка Мурлыкиной, вместе с нею в 1937 году поселившаяся на даче в Болшеве. Но характера противоположного: заносчива, высокомерна, когтиста и ворчлива. Кушала дыни, а на мясо бросалась, аки тигрица. Похищена была в то же лето и нашла себе почетное место в детском саду, но к детям относилась весьма отрицательно.

Дымка, Дымок, Дымочка

название многих котов и кошечек серого цвета и сплошной окраски. Но особо памятных и достопамятных среди них что-то не припоминается.

Ерёма

говорят был такой кот, но сомнительно существование в кошачьем народе простофиль, о коих принято говорить: «Ерёма, Ерёма, сидел бы ты дома». Пословица сия сложена о людях, а не о котах.

Ёшка

кот Евгений, – увы, превращается не в Женю (имя благородное), а в Ёшку, имя простонародное. Кот-забияка, озорник, с поднятой вверх шерстью. В хвосте, в ушах и в усах имеются дефекты, – следы роковых встреч с более сильными противниками. Большой мастер браниться, но, однако, мать свою, кошку Дарью, в брань не вмешивает. На это он благороден.

Жаня, Жанетта

знаменитая кошка семьи Нерсесовых[71], жившая во 2-й половине 1920-х – в начале 1930-х годов. Она была «барсового» типа по окраске. Отличалась умом, но характера была замкнутого, нелюдимого и даже сурового. Никаких ласк ни от кого не принимала. К приближающимся к ней относилась подозрительно, шипела и отворачивалась, а тех, кто не внимал этим предупреждениям, кусала. Признавала только Александра Нерсесовича и его дочерей Рину, Машу и Зину. Ввиду продовольственных трудностей (Жаня ела только мясо), Зина сама покупала ей мясо, упрашивая мясников пожалеть «кошечку». За Жаней утвердилось прозвище «Жаня-ростовщица». На питание Жани друзья дома давали некую мзду, и из этой мзды создался особый Жанин капитал, хранившийся у Зины. Бывало, у кого-нибудь из гостей нет мелочи на трамвай или рубля на расходы, всех осеняет мысль: «Да займите у Жани?» Жаня не отказывала, но взимала процент за ссуду: рубль возвращался к Зине в Жанину кассу, превратившись в полтора, гривенник – в двугривенный – процент по тому времени чудовищный!

Жаня наделена была сценическим талантом: одетая в чепец и мантилью, с ридикюлем на лапе, она, преважно сидя на подоконнике, изображала графиню из «Пиковой дамы», скупую и злую. Публика собиралась под окном: «Смотрите, кошка-то, кошка-то! Как сидит в чепце!» А Жаня сиживала в такой позе полчаса и больше. Кошка была умна, зла и сурова характером, но всеми уважаема.

Зефир, Зефирушка

кот почтенный, смиренный, истинного монашеского жития. Обитал в келиях у монахинь. Никогда не бранился ни чертом, ни матерным словом. Не грешил, ни сплетнями, ни кривотолками, ни осуждением ближних, ни ропотом на властей. Был великий молчальник. Вина не пил, табаку не курил и не нюхал. Держал обет воздержания. Стяжанием (противным монашеским обетам) отнюдь не занимался. Был ласков. Подавал лапку в знак привета. Мать Феофанию, у которой находился в послушании, особенно любил. Всегда встречал ее, пеше-шествующую, возле дома и всегда же провожал, в путь, ею предпринятый. Не достанет бумаги повествовать о сем добродетельном коте, носившем столь редкое, эллинское имя «Зефир». Уже в самом имени лучшее описание нрава сего кота находится: ибо у древних эллинов (греков) «Зефиром» именовали ветер теплый, южный, благодатный, а у жителей града Москвы Зефиром именовали особо вкусные конфеты, сладчайшие и легчайшие одновременно. Таков и был сей кот монастырский: сладостен и тёпел по характеру своему.

По разъяснению лично знавших сего достопамятного кота, он был кот монашеский, но жил не в монастыре, а в отдельном домике с монахинями вне монастыря. В сем доме обитал и архиерей на покое. Оный архиерей владыка, во внимание к труженической жизни кота сего, дозволял ему, сидячи на коленях владычных, шевелить лапками бороду архиерейскую. Зефир сам ловил рыбку в пруду Колоцком. Мясцо вкушал. Грибную