От «Дон-Жуана» до «Муркина вестника “Мяу-мяу”» - Сергей Николаевич Дурылин
– Ах, какой ветреный день! – сказал кот Иван Иваныч – Мне всю шерстку ворошит, хвостом вертит, как рулевой рулём.
– А я боюсь, что простужусь и лишусь голоса от этого ужасного ветра, – сказал кот Павел Иваныч. – А сегодня выступление на большом концерте в честь Полины Петровны. Как прелестна она со своими голубыми глазками, и золотистым хвостом!
– Желаю успеха, что вы поете?
– Серенаду Дон Жуана.
– Тем более желаю вам успеха. Au revouar. Берегите же ваше горло. Какой же Дон Жуан без здорового горла?
Кис-Кис
Васильев вечер
Все почтенные коты-мурлыки особенно почитают этот вечер.
Ведь это – канун их именин. Какой же добрый кот не носит славное имя Василия Ивановича или Василия Васильевича? Кто же может счесть сколько было, есть и будет Васек на свете?
Если в этот вечер вьюжка весёлая, воет-поёт песню приятную, тягучую, ласковую за окном, – это значит – до добрых людей доносится великое мурлыкание, курлыканье именинников – Васек, Васёнок, Василиев Ивановичей со всей русской земли. Это они своим мурлыканьем сулят счастье людям и покой.
А если буря бушует в Васильев вечер, это значит бурлыкают-мяукают грозные коты сибирские, рост богатырский, сизая шкурка, усы как у турка – это те коты, которые сегодня не именинники, и к именинникам в гости не попали, – вот и бурчат на голодный желудок.
Но пусть себе бурчат, пусть у них желудок трещит, – все равно, замолчат: Василии Ивановичи, Васьки и Васеньки свое возьмут…
Слушайте, слушайте их песенку в Васильев вечер, гадайте по ней о счастье новом, о доле счастливой:
Мы поём вам песенку,
К счастью ставим лесенку —
Полезайте в высокий домок,
К счастью в теремок!
А где этот терем,
Все мы поверим:
В сердце человеческом —
Счастье долговечно,
Терем не стареется —
Всяк в нем любовью согреется.
Отворяйте дверцу,
В терем светлый к сердцу.
Вот такую песенку курлыкает-мурлыкает весь честной кошачий род в Васильев вечер!
Котонай Котонаевич
Мураша, белоногая
Под ёлочкой сидит
И, как лисичка желтая,
На ёлочку глядит.
Висят на ёлке бусинки
И свечечки горят,
И рыбки красноперые
На Мурочку глядят.
– Ты, ёлочка нарядная, —
Мураша говорит, —
Скажи мне, ненаглядная,
Сырок мой где висит?
Колышет ёлка веточкой:
Сюда, сюда глазок!
Висит на ветке тоненькой
Для Мурочки сырок!
Мурашка белоногая
Под ёлочкой поет —
И с песенкой веселою
Сырок себе грызет:
– Тебе спасибо, ёлочка,
Ты славно так блестишь,
Ты Мурочку колбаскою,
А то сырком даришь.
Ты приходи к нам, ёлочка,
На Рождество всегда —
На праздник пусть прекрасная
Горит твоя звезда!
Посмотри получше в щелку:
Дед Мороз принес ли ёлку?
Всю в алмазах, жемчугах,
Всю в сияющих снегах?
Ёлка в горнице стоит —
Вся алмазами горит.
А Мороза нет как нет,
Потерялся самый след!
У Мороза полон рот
Всяких дел, хлопот, забот!
Ты подумай: должен он
Ёлок добрый миллион
Разнести в одну лишь ночь
Это хоть кому невмочь!
А старик седой Мороз
Ёлки детям всем принес,
Да и взрослых не забыл —
Ёлкой всех он одарил!
Глянь в домах в любую щёлку:
Всюду ты увидишь ёлку.
Ай, да Дедушка Мороз,
Всем он ёлочки принес!
Зайчик-всезнайчик
Кому Мороз не принес ёлки?
1 – тем, кто в этот вечер был Иван, а стал Федул, то есть губы надул;
2 – тем, кто на людей ворчит, на всех птичек и зверушек сердит;
3 – тем, кто нос задрал, выше облака себя считать стал;
4 – тем, у кого ни хлеба мягкого, ни слова ласкового не дождешься.
Этим всем ворчунам да ворчуньям, Федулам – губы надулам, спесивцам да скупердяям решил Дед Мороз елок не носить: пусть сидят себе в одиночку да кладут себе на нос уксусную примочку…
Да жалко стало Деду Морозу и этих ворчунов и ворчуний, – он потихоньку и им елочки подсунул. Они было от скуки под свое ворчанье задремали, – проснулись: ан, перед ними елочки зеленеют, все в снежных алмазах сияют. Стало у них на душе посветлее. Они, было, на елочку поворчали: что мы, ребята малые, что ли? – но поворчать-то поворчали, а сами на елочку залюбовались и Деду Морозу тихо «Спасибо» сказали!
Про моего старого кота Ваську второго
Он мудростью людской не зачарован:
По книгам бродит, шевеля листы.
Над Дантом старым я сижу, взволнован
Величием суровой красоты.
А он мурлычет мне, лениво жмурясь,
Однообразно песенку свою;
Глазами поведет и, сонно хмурясь,
Оглянет книги, комнату мою.
И кажется: он мной тогда доволен,
О, бедный друг моих немых ночей.
Я в те часы задумчив, богомолен,
Над книгой дум свободен и ничей.
А я люблю его немую ласку
И песенки нехитрый перелив.
Он мне тогда рассказывает сказку.
Я слушаю, как мальчик, терпелив.
– Мурочка, Мурка, Мурысинька,
Кошечка – Кисинька!
Где твой домок?
– Хозяйки пуховый платок:
На нем я лежу,
Усами вожу,
На хозяев гляжу,
Хозяйке курлыкаю!
Хозяину мурлыкаю!
А о чем ты поешь,
К чему песню ведешь?
Моя песенка очень проста,
А иной и не знают уста:
На многое множество лет
Здравствуй, хозяйка, мой свет,
С хозяином вместе!
А я предана вам без лести —
Вас очень люблю —
Оттого вам и песни пою
Моему другу Вареньке
Никогда тебя я не забуду,
Милый, умный, серенький зверек!
Песенку твою я помнить буду
Через годы, чрез столетний срок.
Ночь глуха, пустынна, одинока.
Я один, но я не одинок:
На столе, у лампы, тут же, сбоку —
Ты – мой верный маленький дружок.
Я пишу. Ты дремлешь,
но сквозь дрему
Золотится ласковый глазок.
Ты поешь – и песенкой истому
Гонишь в небыль, в темный уголок.
На меня ты тянешься спросонок,
Наклонив головку набочок:
Это, значит, утро. Слух твой тонок,
Слышишь ты, как зазвучал восток.
Ты поешь мне песенку восхода: —
Здравствуй, верный, мудрый
мой дружок!
Пусть душа печальней год от года,
Но
