От «Дон-Жуана» до «Муркина вестника “Мяу-мяу”» - Сергей Николаевич Дурылин

Уж ты, Кот – Котонай,

Ты Аришу качай —

Прибаукивай!

Уж ты, Кот, не плошай —

Ты ей пой, припевай —

Примяукивай!

Коль Ариша заснет,

Молочко тебя ждет,

Да на блюдечке!

Можешь пить-попивать,

Можешь спать-почивать,

Можешь блошек искать,

Ты на грудочке.

Мурочка – Мурка,

Белая шкурка,

Желтенький глазок,

Быстренький хвосток, —

Мы тебя помним,

Мы тебя любим —

Словечушком вспомним,

Другим – приголубим.

В саду и хмуро, и пустынно

И нет ни птички на суку,

Не слышно дальнего ку-ку!

Лишь вечер пасмурный и длинный,

Как вор, таится под окном…

И вдруг веселые синички

Враз застрекочут над кустом…

И рад я этой перекличке!

В ней радость, в ней веселье есть —

Щебечут маленькие птички

Нам о весне желанной весть!

Старый Кот Васька

Звездочек не видно,

Небо так темно…

Но скучать нам стыдно:

Смотрит к нам в окно

Белая березка:

По стволу у ней

Покатилась слезка

Жемчуга светлей…

Ах, не плачь, березка:

Горе все пройдет,

Как весна с востока

Снова к нам придет!

Киса

Мяу-мяу – мяушки,

Баю-баю – баюшки.

Спи, мой серенький коток,

Спи, свернувшися в клубок.

Дрёма водит угомон,

Угомон приводит сон:

Баю-баю – баюшки,

Мяу-мяу – мяушки!

Пословицы и поговорки о народе кошачьем

От хозяйского глаза и кот жиреет.

Стар кот, а масло любит.

Сболтнул бы коток, да язык короток.

Загордился кот – и с печи нейдет.

Кто кошек любит, будет жену любить.

Кошка да баба в избе, мужик да собака на дворе.

Он, как кошка, все на ноги падает.

Ложка – не кошка, рта не оцарапает.

Кошка клубком – на мороз.

Кошка крепко спит – к теплу.

Кошка скребет пол – на ветер, на метель.

Умная кошка глядит в лукошко.

Умная кошка знает, где плошка.

Кошачьи ушки сторожат на макушке.

Ты, кот, молочко пей, да дело разумей.

Кот в одышке – одолеют мышки.

Кошки грызутся – мышам приволье.

Гордому кошка на грудь не вскочит.

Кошкино дитя – тоже дитя.

Кота убить – семь лет ни в чем удачи не будет.

Кошачьи считалки

Раз – два – три – четыре – пять

Вышла кошка погулять.

Шесть – семь – восемь —

девять – десять —

Просит кошка мяса свесить.

Был мясник в тот день превесел:

Ей печенки он отвесил —

Ни копеечки не взял —

Аппетиту пожелал.

Раз – два – три – четыре – пять,

Вышла кошка вновь гулять.

Шесть – семь – восемь —

девять – десять —

Просит вновь мясца отвесить,

и так далее…

Записки Кошки-Машки

Я родилась в городе. Не помню его названья: оно было старинное и очень трудное для запоминания. Моя мать родила нас семерых, на тюфячке, в маленькой, низенькой, но теплой комнатке. Куда делись мои братцы и сестрицы, я не знаю: люди мастера причинять горе кошкам-матерям Я росла лишь с двумя братцами – Васькой и Митькой, Васька был рыженький, Митька – дымчатый. Мы научились рано спать клубочком, чесать лапкой за ушком, лизать себе грудку. Мать требовала от нас опрятности и чистоты. «Приличная кошка – говорила она, – следит за собой – за чистотой, опрятностью. Вылизывает она аккуратно себе шерсть, чешет за ушком, умывается утром, вечером и после еды. Так делали все знаменитые кошки, так должны поступать и вы». Мы были послушные дети, и мурлыканье нашей матери понимали с первого «мяу-мяу» – исполняли на деле все ее советы.

Я не раз слышала от людей недоумение и сетование, зачем мы, кошки, рождаемся незрячими и до двух недель живем, словно слепые. Эти сетования меня удивляют. Наша временная «слепота» очень полезна для нас.

Во-первых, мы узнаем, что значит не видеть света, и оттого больше, чем люди, ценим его впоследствии. Во-вторых, в то время, как мы не видим, мы учимся заменять зрение слухом: мы вслушиваемся в голоса жизни внимательнее, чем люди, которые, не в обиду им будь сказано, плохо пользуются слухом, – больше того: они почти слепы на слух.

Наша мать приучила нас также развивать осязание. Бывало, спишь, или, вернее, досыпаешь последние минутки перед рассветом, – и вдруг почувствуешь, что мать дотронулась до мордочки своими усами. Невольно морщишься при этом и даже поворчишь немножко: мешает спать! Но скоро я поняла, что этак она говорит нам; «Пора вставать!» – и просыпаешься. Так и мы научились понемногу пользоваться усами, бровями для того, чтобы осязать предметы в темноте ночи. Кошки никогда не ходят напролом и наугад, как это делают волки, собаки и люди. Ну, у волков и собак нет усов, это им позволительно. Но люди? У половины их есть усы, а у четверти их – бороды. Но, по своему нерадению, люди не пользуются усами и бородами, как щупальцами при хождении в темноте. Оттого-то ночью они вполне беспомощны и принуждены пользоваться фонарями и свечами.

Мы росли в большом доме, подполья которого изобиловали мышами. Мать рано начала брать нас с собою на охоту. Она заставляла нас по часу и больше караулить мышей. Это, по правде сказать, очень скучное занятие. Мыши осторожны, им вовсе не хочется попасть кошке в когти. Надо затаить дыхание, не дремать в темноте, прислушиваться к малейшему, неуловимому для людского слуха, шороху, надо учуять присутствие мышей по запаху, надо, чтобы не билось при этом собственное сердце от волнения и ожидания, – мало ли чего надо при этом! А когда поймаешь мышь и несешь ее показать хозяйке, – она визжит от отвращения и кричит: «Ах! Уберите кошку! Она, несносная, опять с мышью в зубах! Такая гадость! Ах, она прыгнет мне на колени!» И нас удаляют из комнаты. Мы бы и рады не показывать хозяевам нашей добычи, – ведь мы не собираемся угощать их мышиным бифштексом, – но попробуйте, не показывайте хозяевам пойманных мышей – они вас же обвинят в нерадении, в том, что кошки-де не ловят мышей и т. п. … Трудно угодить людям!

По правде сказать, людям трудно понять наше отношение к мышам. Когда моя мать в первый раз курлыкнула: «Лови!» – и указала на маленькую мышку, доверчиво выглянувшую из норки, – я стала в тупик: Почему я должна ловить этого зверька, хватать его зубами, тогда как мне хочется с ним играть в прятки? Что мне сделала эта серенькая опрятная мышка? Я была тогда сыта, да и вовсе не в моем