От «Дон-Жуана» до «Муркина вестника “Мяу-мяу”» - Сергей Николаевич Дурылин

Но более всего я люблю самую короткую из сказок.

Вот она:

Жил был Кот-Картаус —

Очень длинный ус.

Надел он себе картуз,

На картуз положил мяса кус,

На говяжий кус положил огурец, —

Вот и сказке конец!

Люди испортили и эту сказку. Кота превратили в «короля»: у кошек нет королей, у них – вольная вольница, а вместо «мяса кус» – положили нелепый «арбуз» – и вышла чепуха: кто же ест арбуз с огурцом? А мяса кус с огурцом – другое дело: это не отказались бы покушать и господа…

Вот вам пример, какое недомыслие проявляют люди, переделывая на свой лад наши сказки.

Я писала о песнях и сказках и о том, как много они значили в моей жизни. Люди жестоко ошибаются, что мы, кошки, любим больше всего на свете вкусную еду и сладкое питье.

Это они судят по себе.

Вот они, действительно, больше всего на свете любят еду, которую они находят вкусной и питье, которое им приятно.

Мы же, кошки, прежде всего, отрицаем приятность за многим из того, чем они услаждаются.

Что, например, приятно в так называемой водке? Это – ужасная гадость не просто, а горючая гадость. Однажды один из гостей моих хозяев влил мне в рот (разумеется насильно) чайную ложку этой горючей гадости. Я не знала, куда мне деваться от боли и отвращения. Мое горло, мою гортань, все внутренности обожгло, словно огнем. Мой мозг на некоторое время был заволочен злым, едким кушаньем. Я потеряла управление своими членами: лапки мои потеряли способность двигаться. Я утеряла обоняние. Зрение мое притупилось. Я почувствовала, что я приняла яд, я боялась, что не найду противоядие, я выбежала на свежий воздух и начала вдыхать его, задыхаясь от душившего меня отвращения. Затем я испытала отвратительное состояние тошноты. Я сделалась больна на два-три дня.

И этот мерзостный яд, превращающий человека в живую падаль, люди пьют с величайшим удовольствием, особенно в праздники и торжественные дни!

Мы, кошки, сколько ни есть нас на свете, питаем полное отвращение к этому напитку, – и это одно уже высоко ставит нас над людьми, поскольку речь идет об их вкусах. Мало того, мы, кошки, питаем брезгливое отвращение и к людям, которые отравляются этим ядом. Видели ли вы, чтобы кошка ласкалась к пьяному человеку?

Даже если б и хотела, она не смогла б этого сделать: ее тошнило бы от мерзкого запаха, исходящего от пьяного человека.

Говорят, люди, по крайней мере, наиболее благоразумные из них, учреждают особые общества трезвости и ставят себе в заслугу, если воздерживаются от водки и это какое жалкое самохвальство! Весь кошачий народ составляет собой единое многомиллионное общество трезвости и нисколько этим не хвалится. Кто же из кошек станет добровольно отравляться ядом, называемым водкой? Что же тут удивительно – кошки существа разумные, не желают отравляться этим ядом.

Люди любят и другой вид отравы, так сказать сухой. Они завертывают в тонкую бумагу какую-то, дурно пахнущую, сушеную траву, вставляют эту безобразную закрутку в рот и зажигают её. Отвратительный дым от этой «собачьей ножки» (название очень подходящее), они с удовольствием вдыхают в себя, выпускают его через нос и портят им воздух вокруг себя. Прежде всего, какая невоспитанность! Уж пусть они сами отравляются этим вонючим дымом, вольному воля, дуракам закон не писан, – но заставляют других вдыхать это зловоние, – это уже верх невежества! Иные из господ-курителей доходят до того, что пускают свой мерзкий дым в нос нам, кошкам, которые столь дорожат своим тонким обонянием!

Зная этот скверный обычай, я всегда избегаю тех комнат, где появляются люди с этими «собачьими ножками» или папиросами. Нельзя не надивиться глупости людской: часто не хватает земли под огороды, под хлебные поля, – и целые тысячи десятин они засаживают в то же время этим несносным табаком, который годен только на этот зловонный дым.

Удивляюсь беспечности молодых матерей, когда я вижу, что в комнату входит курящий человек, я увожу своих котят: я не хочу, чтобы едкий ядовитый дым проник в их легкие, а людские матери, к удивлению моему, спокойно взирают на то, как дети их сначала задыхаются в ядовитом дыму, а затем сами приучаются вдыхать этот дым в свои нежные легкие. Удивительно ли, что котята всегда, здоровее ребят?

Вкус кошек очень тонок, – гораздо тоньше, чем у людей. Сколько раз я замечала, что люди, даже расположенные ко мне, угощают меня тухлой рыбой или недоброкачественной колбасой, и когда я, вежливо поблагодарив, отказываюсь от этой сомнительной еды, – люди негодуют на мою «разборчивость» и мою «избалованность» и «каприз».

Между тем я просто следовала своему чутью: не ела того, что есть опасно или вредно. Наевшись всякой дряни, люди заболевают желудком, пьют касторку, ставят себе клизму и т. д. Кошки ничего этого не делают. Они просто предпочитают поголодать, но не есть недоброкачественной или вредной пищи. Представляю судить, кто поступает благоразумнее?

Люди часто страдают от объедания. Среди них бывают неимоверные толстяки с ожирением сердца. Эта болезнь неведомая кошкам. Как бы ни была вкусна пища, кошка не поддастся никакому объеданию.

Она дорожит своим здоровьем, да и уважает свое достоинство разумного существа. Что за радость превратиться в тупую машину для принимания и извержения пищи? Обрюзгших, неповоротливо-толстых, позорно-ожиревших кошек, не могущих двинуть лапами, вы никогда, не встречали и в самые сытые времена. А людей, превратившихся в огромные бочки из жира, сколько угодно.

Маша Мурлыкина

Живут как кошка с собакой

В нашем доме (было это давным-давно) было пять дворовых собак и один кот. Собаки были здоровые и лютые, а кот стар и слаб.

Но никогда ничем не досадили они старому Ваське. Бывало, бредет он по двору, чуть не шатаясь от старости, а они гавкают, лают. Но он идет совершенно спокойно. Он знает, что это к нему не относится. Или вернее, он знает, что это – не угроза его старым костям и потертой, износившейся шубейки, а это – своего рода собачий салют в честь него:

«Очень рады мол, вас видеть в добром здравие, почтенный Василий Васильевич! Гав! Гав! Гав! Много лет! И сто мышей на обед! Гав! Гав! Ррав, Ррав!»

Васька пройдет себе куда надо, а собаки провожают его утихающим подгавканьем, машут ему приветливо хвостами. Вот как