Искусство рассказывать истории - Габриэль Гарсия Маркес

Роберто. Я имею в виду, что на экране сложно показать драку между двумя женщинами.

Габо. Ясно, что нападает одна, а другая даже не пытается защититься…

Маркос. Зачем связывать Белинду? После избиения она может просто лежать в углу.

Габо. В связывании есть элемент безумия, причем с обеих сторон: Сидалия ведет себя как маньячка, а Белинда фактически лежит в смирительной рубашке.

Маркос. Но ведь потом Сидалии придется ее развязать. Почему? Когда?

Габо. Мы до сих пор не знаем, что будет дальше.

Сокорро. Следующая сцена очень спокойная: Сидалия молится в церкви или исповедуется. Она чувствует вину. И для нее это что-то очень серьезное, ведь она из тех, кто наказывает себя веригами.

Габо. Главная проблема этой истории в том, что мы можем легко потерять чувство меры… Как далеко вы зайдете, только до слез или до вериг?

Сокорро. Сидалия, возможно, и ненормальная, но она не потеряла связи с внешним миром. Нам это подходит, потому что позволяет выпустить ее из дома и визуально обогатить фильм.

Габо. Исповедь Сидалии нужна, чтобы объяснить, что Белинда – ее сестра и что Сидалия считает ее сумасшедшей.

Роберто. Не сумасшедшей, а одержимой. И она говорит об этом со священником: «Отец, вы верите, что из моей сестры можно изгнать нечистого?»

Габо. Да, Сидалия все рассказывает: «Отец, ей хуже, чем когда-либо. Только представьте, она сломала замок на сундуке и снова надела платье», а священник, знавший родителей, отвечает: «Твоя святая матушка, Царствие ей Небесное, говорила… А твой покойный отец, прежде чем запить – да простит его Бог, – всегда замечал, что ты и твоя сестренка…» В любом случае тут можно рассказать всю историю семьи.

Сокорро. Сидалия всегда выглядит жертвой.

Габо. Пожалуйста, Сокорро, не отправляй Сидалию в исповедальню! Пусть они разговаривают в движении, на ходу. В идеале они во время разговора должны кататься на карусели. Станет понятно, что там все сумасшедшие, и священник больше, чем его прихожане…

Сокорро. Я вижу сцену так: Сидалия молится на коленях, может быть едва сдерживая слезы, перед большим распятием… Мимо торопливо проходит священник, и Сидалия встает, догоняет его и говорит, что ей нужно поговорить с ним. Невозможно: он не может оказать ей помощь в эту минуту… Вот Сидалия и обрушивает на него свою историю по пути из ризницы к паперти.

Габо. Мне не нравится. Между моментом, когда Сидалия связала Белинду, и сценой в церкви могло пройти любое количество времени. Есть проблема непрерывности, понимаете? Идеальный переход может быть только от связанной Белинды к Сидалии в церкви: «Она сделала это снова, отец. Она сломала замок и снова надела платье». Диалог прерывается, торопливый, но полный информации. После этого, если хочешь, можно сделать тайм-аут для передачи общей атмосферы.

Сокорро. Чтобы освободить Белинду, можно прибегнуть к эллипсу: прошло несколько дней, все вернулось в привычный ритм.

Роберто. Нет. Сидалия просит священника поговорить с сестрой: «Она прислушается к вам, святой отец». Чего она действительно хочет, так это того, чтобы священник изгнал дьявола из Белинды.

Габо. И священник ее развязывает.

Сокорро. Сидалия ждет в церкви, пока священник закончит свои дела. Теперь оба идут к дому. «Поторопитесь, святой отец, Белинда совсем спятила». Они приходят, священник смотрит на Белинду, начинает читать молитвы и попутно ее развязывает. «Почему ты так ведешь себя со своей сестрой, которая тебе как мать? Зачем заставляешь ее страдать?»

Габо. Там может быть интенсивный монтаж. Сидалия связывает сестру. Склейка. Священник стучится в дверь дома. Склейка. Сидалия открывает дверь: «Хорошо, что вы пришли, святой отец! Белинда совсем обезумела!»

Сокорро. А кто сообщил священнику?

Маркос. Сидалия отправила ему сообщение. А почему бы нам не придать больше значения аптекарю? И не пустить в дом старую служанку, чтобы облегчить задачу?

Габо. Если бы Сидалия пошла за успокоительным прямо в аптеку, нам пришлось бы устранить священника.

Сокорро. Но священник здесь – ключевой персонаж.

Габо. Да, но нужно посмотреть, какое лечение хочет Сидалия для своей сестры: духовное или физическое.

Сокорро. Священник нежен с Белиндой, он знает ее с рождения, способен понять ее травмы. У Белинды не раз возникало искушение с ним поговорить.

Габо. Священник приходит в дом и у дверей приказывает Сидалии: «Оставайся снаружи. Я решу проблему».

Сокорро. Священник входит один и, развязывая Белинду, ее увещевает. Когда Белинда освобождается, она убегает и прячется.

Маркос. Или встает совершенно спокойно и остается там, неподвижная, как статуя.

Габо. Совершенно спокойно встает… И снова берет платье в руки!

Рейнальдо. Этого просто не может быть. Сидалия хранит платье под замком.

Габо. Нет. Она оставила его на сундуке или на стуле, потому что не смогла найти ключ. Он у Белинды. Итак, теперь она встает, аккуратно складывает платье, кладет его в сундук. Священник протягивает руку, чтобы она отдала ключ. Белинда достает его из тайника и передает священнику. Теперь все успокаиваются. Склейка. Белинда поет в саду…

Сокорро. Итак, с самым сложным фрагментом об истории семьи покончено… Теперь Сидалия направляется в аптеку.

Габо. С зонтиком. Обратите внимание: с тем, который защищает от солнца, а не от дождя.

Глория. Сидалия выходит из аптеки с флакончиком.

Маркос. Еще одна склейка. В саду напевает Белинда. Грядет ли новый скандал?

Сокорро. На Белинде цветочный венок.

Габо. Будьте осторожны: лучше приберечь эти образы напоследок. Надо показать, как Белинда постепенно сходит с ума.

Роберто. Передав ключ священнику, Белинда сдается, по крайней мере на какое-то время. Теперь нам предстоит увидеть развитие кризисной ситуации. Она ходит одна по дому и издает странные звуки, похожие на щебетание… Вдруг начинает петь. Она заново открывает себя – и вскоре чувствует желание снова надеть платье.

Габо. Нам нужна передышка, небольшая доза повседневной жизни.

Рейнальдо. Хоть и с оттенком безумия. А если так: Белинда в доме ставит цветы, которые только что собрала, в вазу и разговаривает с ними?

Сокорро. Так мы потеряем эффектный финал, когда она уходит из дома и принимается болтать.

Рейнальдо. Ну пускай тогда просто издает какие-то звуки. Говорит с цветами на птичьем языке.

Габо. Все знают, что Белинда разговаривает, но никто – даже зрители – не слышит ее речи до того момента, пока она не хватает нож и не бросается на сестру с криком: «Теперь ты за все ответишь, сука!»

Сокорро. Это когда?

Глория. Белинда не собирается убивать Сидалию.

Сокорро. Вернемся к домашней рутине. Сестры завтракают. Сидалия дает Белинде инструкции на день.

Дениз. Точно своей служанке.

Сокорро. Да, и говорит ей: «Белинда, прибери хорошенько в шкафу… И не забудь протереть полки…»

Габо. Белинда остается одна на весь день. Вот почему платье постоянно приходится запирать.

Элид. Белинда готовит, стирает, набирает воду из колодца…

Дениз. У них нет водопровода?

Сокорро. Это же деревня тридцатых. Там нет ни электричества, ни водопровода, ничего.

Габо. Белинда мастурбирует в ванной?

Сокорро. Нет. Она сделает это только в решающий момент, когда Сидалия застигнет ее врасплох и порвет платье.

Габо. Но такие, как она, мастурбируют не только в «решающий момент»…

Сокорро. Белинда обычно ласкает себя перед сном. Сестры спят в одной комнате. Сидалия видит, как Белинда трогает себя, елозит, вздыхает… Старшая возмущенно крестится.

Габо. Странно, что ей не пришло в голову повязать на запястье колокольчики.

Сокорро. Мы могли бы сделать даже более жуткую сцену: спящая Белинда и возбужденная Сидалия, трогающая ее грудь… Сцена кровосмесительного лесбиянства.

Габо. В Колумбии однажды показали по телевизору лесбийскую сцену – обе дамы были обнажены, – и разразился скандал, дошедший до правительства.

Сокорро. Скандалы нам не нужны. Можно просто аккуратно намекнуть.

Сесилия. Или показать как-то иначе. Например, Белинда только что искупалась, а Сидалия нежно расчесывает ей волосы и вообще обращается с ней очень ласково, как с ребенком, но при этом прикасается к ее телу и даже флиртует.

Габо. Хорошая