Ночные кошмары: Нарушения сна и как мы с ними живем наяву - Элис Вернон
Несмотря на данные о том, что сонные галлюцинации могут обостриться из-за болезни (я сама пережила несколько поистине впечатляющих ночей, когда болела гриппом), они далеко не всегда являются следствием какого бы то ни было патологического состояния. В действительности Майерс, судя по всему, восхищался гипнопомпическими галлюцинациями, считая, что они демонстрируют, насколько ярким может быть воображение. Я вполне разделяю его увлеченность этой парасомнией, но подозреваю, что он никогда не швырял подушкой в фантомного паука и не пытался отбиться от призрачной фигуры. Мое воображение не всегда относится ко мне благосклонно.
Впрочем, галлюцинации такого рода описывались в медицинских очерках и трактатах еще задолго до того, как Майерс придумал им название. Французский врач-психиатр Александр Бриер де Буамон не обозначал их каким-либо термином, но наглядно изобразил в своем тексте 1853 г. «Галлюцинации, или Аргументированная история наваждений, видений, снов, экстаза, магнетизма и сомнамбулизма» (переведен Робертом Халмом в 1859 г.). «Иллюзии сна, – пишет он, – как и галлюцинации, могут продолжаться в момент пробуждения и даже в состоянии полного бодрствования и провоцировать вызывающие, преступные и опасные действия. Однако вскоре ночные образы теряют силу и исчезают, и сам человек в числе первых поражается, какие выражения он употреблял, хотя и заявляет, что в тот момент его ощущения казались ему абсолютно естественными»[39]. Эти странности, отмечает автор, часто происходят с людьми, которые в остальном психически вполне здоровы. В качестве примера он приводит крайне любопытный случай.
Одна молодая леди увидела, как раздвинулась стена, в проеме возникла голова смерти, примостилась на скелет и двинулась в ее сторону. Будучи уверенной в том, что это явление – иллюзия, молодая леди воззвала к собственному разуму и постаралась развеять свои страхи: дело закончилось тем, что она проснулась.
Описанное очень напоминает гипнопомпическую галлюцинацию, особенно если учесть, что скелет приближался к женщине с угрожающими намерениями. Мое внимание привлекло то, что она научилась каким-то образом давать рациональное объяснение своим сонным галлюцинациям; возможно, они случались так часто, что ее уже нельзя было обманом заставить бояться увиденного. Я могу понять, как у нее это получалось, ведь временами тоже сомневаюсь в реальности того, что вижу. Однако в основном при гипнопомпических галлюцинациях у меня срабатывает инстинкт самосохранения. Мой мозг скатывается в первозданный хаос тревожных сигналов, и мне не хватает ни времени, ни психических способностей, чтобы успокоиться и найти объяснение увиденному. Я знаю, что такое уже со мной случалось, но понимание, что я нахожусь в сознании и здравом уме, лишь усиливает ужас от происходящего. Если я могу логически обосновать, что того, что я сейчас перед собой вижу, на самом деле не существует, то почему, черт возьми, оно все еще здесь? Мне было бы очень любопытно пообщаться с женщиной из истории Бриер де Буамона и выяснить, как, столкнувшись с призраком самой смерти, ей удалось сохранить спокойствие. В любом случае факт, что у нее это получилось, обнадеживает. Возможно, и у меня когда-нибудь получится так же легко отделываться от своих галлюцинаций.
Еще раньше, в 1813 г., шотландский врач Джон Ферриар опубликовал книгу «Очерк теории явлений» (An Essay Towards a Theory of Apparitions). Пытаясь пролить свет на «призрачные иллюзии», Ферриар предложил некоторые объяснения галлюцинаций[40]:
При частичном мозговом раздражении больной мнит, что он видит пауков, ползающих по его постели или по нему самому; или наблюдает, как пауки покрывают потолок и стены комнаты, в которой он лежит. Если болезнь прогрессирует, ему чудится, что у кровати толпятся умершие или несуществующие люди, что в его квартиру врываются животные и что все эти призраки с ним разговаривают. Такие образы являются ему, даже если он убежден, что это иллюзия. Все это протекает порой без всякого бреда.
Похоже, пауки – характерная фигура для гипнопомпических галлюцинаций. Лучше бы это было что-то милое, например щенок или цветок, но, полагаю, эти образы не вполне подходят для воплощения ночных тревог. В каком-то смысле меня очень воодушевляет, что 200 лет спустя я испытываю то же самое, что и пациенты Ферриара. Под «частичным раздражением» мозга Ферриар подразумевает не безумие, а тревогу, страх, депрессию или временное недомогание, в том числе лихорадку. Но, как мы видели в исследованиях Флэви Уотерс, позже психологи и неврологи доказали, что гипнопомпические галлюцинации часто возникают у психически здоровых людей.
Примечательно, что Ферриар использует свою трактовку галлюцинаций для объяснения веры в призраков. Он говорит, что при «тщательном» изучении подобных историй об ужасах и паранормальных феноменах «появление призрака можно было бы рассматривать в его истинном свете, как симптом телесного заболевания с чуть более серьезными последствиями, чем головная боль и дрожь при обычной простуде». Более того, он предполагает, что на человека, и без того склонного к ночным видениям, может негативно повлиять перемена места сна. Иными словами, ночь, проведенная в новой постели, может вызвать гипнопомпическую галлюцинацию.
* * *
Действительно, непривычное место ночлега иногда может стимулировать появление призраков. Помню, как однажды в подростковом возрасте я осталась ночевать у подружки. Она жила в сельской глуши, в доме на узкой улочке без единого фонаря. Дом был старый, причудливый, с необычным расположением потайных лестниц и коридоров, и комната, в которой мы легли спать, оказалась намного темнее, чем моя привычная спальня. Посреди ночи я проснулась. Глаза едва различали очертания предметов, но я заметила силуэт человека, неподвижно стоящего в углу. Пару мгновений я рассматривала фигуру, затем отмахнулась от нее и уснула.
Это было вскоре после того, как я познакомилась с Мередит. К тому времени у меня уже случались галлюцинации с пауками, наверное, поэтому я не восприняла эту фигуру в доме у моей подружки как нечто сверхъестественное. Но, допустим, до того момента я никогда не видела бы гипнопомпических галлюцинаций или видела бы лишь изредка какие-нибудь пустяки и в первый раз увидела бы образ человека, остановившись на ночь в старой гостинице. В таких обстоятельствах я бы наверняка решила, что это призрак.
Истории о призраках обретают иной смысл, если, читая их, помнить о нарушениях сна и связанных с ним галлюцинациях. Зачастую действие в таких произведениях происходит ночью и в спальне. Вспомните «Рождественскую песнь» Чарльза Диккенса: призраки посещают Эбинизера Скруджа в канун Рождества, когда он спит беспокойным сном. В историях о призраках – особенно Викторианской эпохи – спальня удостаивается большого внимания. Это место, где не просто спят, но также и болеют (часто под действием коктейля из сильных лекарств), и даже умирают. На тематическом уровне завеса, отделяющая жизнь от смерти, в спальне была особенно тонка. Возможно, в данном случае гипнопомпические галлюцинации создавали в некотором роде порочный круг. Рассказы о встречах с призраками в спальнях подпитывали ночную тревогу, а боязнь увидеть привидение могла провоцировать галлюцинации в виде человеческих фигур.
Пример возможной гипнопомпической галлюцинации, которая преподносится как привидение, есть у писательницы Катерины Кро в научно-популярном произведении «Темная сторона природы, или Призраки и провидцы» (The Night Side of Nature, or, Ghostsand Ghost Seers, 1848). Кро описывает жуткий случай, произошедший с писательницей Элизабет Истлейк. Будучи в Санкт-Петербурге, Истлейк ночевала в доме у подруги. «Никто из знающих ее людей, – пишет Кро, – не заподозрит ее в том, что она видит призрачные иллюзии или не способна оценить свое состояние, что бы ей там ни привиделось»[41]. Тем не менее спектральная иллюзия – это именно то, что она видела той ночью.
Ее разбудила женщина в русском сарафане, которая очень мягко и по-доброму, но не произнося ни слова, убеждала ее встать с кровати. Истлейк с недоумением взглянула на карманные часы: всего четыре утра. Она показала женщине время и снова уснула.
Через несколько часов Истлейк вышла к завтраку и спросила у подруги о женщине, которая чересчур настойчиво пыталась ее разбудить. Разумеется, подруга ответила, что в доме нет других женщин, и решила, что это был сон. Истлейк тем не менее осталась твердо убеждена, что все увиденное ею происходило в реальности. «История так и не получила
