Мы что, рожаем? Или то, что вы боялись спросить у акушера-гинеколога - Наталья Викторовна Цалко
Есть абсолютные и относительные показатели к оперативному родоразрешению. Абсолютные – то есть незыблемые, обязательные, вне зависимости от страны, вероисповедания, количества родов до этого, желания, возможностей.
– Предлежание плаценты. Нахождение плаценты, детского места, в близости 3 см и менее к внутреннему зеву. Операция проводится в 38 недель, дабы избежать начала родов и профузного кровотечения, когда речь идет о минутах. Не зависит ни от чего, просто такая закладка плаценты, повлиять невозможно, просто смириться.
– Поперечное положение плода. Нетипичное расположение малыша, поперек, когда предлежащей части нет, то есть ни голова, ни попа в районе шейки матки не определяются. Чревато тем, что при излитии вод, пояса прилегания нет и выпадают все мелкие части. Выскальзывает пуповина, выпадает ручка или ножка, далее схватка – и происходит тяжелое запущенное поперечное положение под силой схваток. Да и в любом случае малыш не может втянуть ни ручку, ни ножку, ни тем более пуповину.
– Несостоятельный рубец на матке. Чаще всего речь идет о предыдущем кесаревом сечении и толщине рубца менее 1 мм. Но рубцы могут быть и от миомэктомии[17], коагуляции очагов эндометриоза, даже предыдущей перфорации (прокола матки, часто бывает при абортах). Эти рубцы могут также остаться при иссечении угла матки при внематочной беременности, иссечении рудиментарного рога, то есть никто не может гарантировать целостность матки. Особенно в схватках, когда и здоровые, не скомпрометированные ткани перерастягиваются и могут порваться.
– Два и более кесаревых сечения в анамнезе.
– Корпоральное кесарево сечение в анамнезе.
– Врастание плаценты.
– Предлежание сосудов плаценты.
– Расположение миоматозного узла ниже предлежащей части.
– Косое положение плода.
– Анатомически узкий таз. Вторая и более степень сужения (деформация костей таза).
– Рубцовая деформация шейки матки.
– Разрыв промежности в анамнезе III–IV степени.
– Дистоция плечиков в анамнезе, мертворождения, инвалидизация. Дистоцией называют затруднение при рождении, головка родилась, а плечи нет. Приходится вручную даже ломать ключицы малышу, чтобы он вышел из мамы, ситуация в следующих родах может повториться.
– Предполагаемая масса плода (ПМП) – 4500 г.
– Генитальный герпес.
– Несоответствие головки плода к тазу матери – клинически узкий таз.
– Гипоксия плода (дистресс-синдром[18], сомнительный тип КТГ).
– Врожденные пороки и аномалии у малыша.
– Противопоказания со стороны специалистов.
– Преэклампсия тяжелого течения, HELLP-синдром.
– Слабость родовой деятельности, дискоординации родовой деятельности.
– Отсутствие эффекта от родовозбуждения окситоцином.
– Хорионамнионит[19], неподготовленность родовых путей.
– Преждевременная отслойка нормально расположенной плаценты (ПОНРП).
– Угрожающий/начавшийся/свершившийся разрыв матки.
– Эклампсия в родах.
– Агония, смерть женщины.
Почему данная тема так отличается от всех предыдущих? Именно потому, что имеет общую негативную оценку. Вот теперь-то уж эмоции позволю.
Редкая женщина, пережившая кесарево сечение, да и просто роды, не пройдет странную процедуру допроса со стороны родственников, хорошо и не очень знакомых. Традиционно он идет после сообщения о рождении, сейчас-то информационная скорость невероятная, чаты, соцсети. Только появилось объявление, что человек родился. Первый вопрос: вес? Раньше спрашивали, кто, но родители теперь обычно знают, кто, и даже имя пробуют на окружающих, дабы привыкали. Вес – это коронный вопрос, абсолютно бьющий все рекорды, которые только существуют.
Рождается малыш, кладем маме на живот, пульсирует пуповина, еще не отсечена. При кесаревом сечении извлекаем, кладем на грудь, то же самое с пуповиной. Первый вопрос: сколько весит? Где тут смайлик, разводящий руками? Как, как мы это можем выяснить, не взвесив?
Привыкли, если честно, твердим как попугаи заученное объяснение, что сейчас акушерка обработает пуповину и положим на весы, все увидите. Главное, что осмотрел неонатолог, детский доктор и подтвердил, что ребенок здоров. Оценил по шкале Апгар. Но следующим вопросом во всевозможные чаты полетит пригвождающий, обезоруживающий вопрос: сама? И вот это «сама» заставляет вжимать голову в плечи, чувствовать себя школьницей на экзамене, причем провалившей его, и отвечать, блея и млея: «Вы понимаете, обстоятельства сложились так, что…» И далее может прилететь еще более резкое: «Да, сейчас всех оперируют». Безусловно, несколько сгущаю тучи, конечно, есть очень дельные вопросы от ближайших родственников, мамы, мужа, которые пожалеют, посочувствуют, ободрят, правильно поволнуются. А как же теперь после операции вставать-то, «животик-то зашитый»? Надо и дома помочь, тяжелое пусть не поднимает, ой и кровопотеря большая, наверное.
Это все лакмусовая бумажка отношений в семье, многолетних, сложных. Просто после абсолютно любых родов женщина всегда ментально слаба, тут и гормоны, приходящие в норму, и вылезающий на передний план, сметающий все на своем пути, пролактин. Еще и стресс от пережитого, адреналин, дофамин, страх за себя, за ребенка, бессонная ночь, а то и не одна.
Совершенно недавние роды длились сутки. Муж привез, оставил, а состояние малыша стало меняться не в лучшую сторону. Я, заподозрив самое страшное, заказала кровь. И пока мне эту особую кровь не привезут, не могла пойти в операционную, потому как на пуповине ему безопаснее, чем здесь без крови.
Мы проговорили с девочкой, она все поняла. Как ни старалась обойти, но она задавала конкретные вопросы. Ну понятно же, что суета несусветная вокруг. «Выживет ли?» Честно сказала: «Да, мы сделаем все, даже немного больше».
Кровь привезли, рванули в операционную, два детских реаниматолога, лаборант, детский врач, нас целая толпа. Нам всем очень повезло, ребенок оказался в порядке, но мы прошли по грани. Все хорошо, мы счастливы беспредельно, что жив, здоров.
Далее выезжаем в палату пробуждения, проходит несколько часов показывается муж. Я влетаю на осмотр на крыльях, что слава богу успели, все правильно сделали, малыш не пострадал, еще чуть-чуть и были бы последствия. А мне с порога: «Я чего-то не понял, а чего кесарево?»
А далее, обводя послеоперационную палату: «Я смотрю, тут вообще всех оперируют». Даже мне, привыкшей ко всему и к любому объяснению на пальцах и без них, понадобилось вдохнуть, выдохнуть. И объяснить, что да, в этой части в операционной вообще всех оперируют. Она для этого и существует. Мы приняли решение об операции потому-то, еще же обычно, если есть свободные руки для наглядности фото делаем, весь телефон в этих кадрах, с места происшествий.
И разговор здесь не о нашем врачебном, все понятно, все волнуются. Вопросы должны быть, ответы тоже есть. Но в целом,
