Ночные кошмары: Нарушения сна и как мы с ними живем наяву - Элис Вернон
Ночные страхи у детей вызывают беспокойство, но их зачастую считают вполне нормальной и распространенной составляющей развития. Как правило, с возрастом они проходят. Интересно, что Агата Кристи, знаменитая писательница середины XX в., автор детективных романов, в детстве, по-видимому, тоже страдала от ночных страхов. Эти страхи были сосредоточены на одном повторяющемся в сновидениях образе, который Агата называла «Стрелок». Выглядел он как француз XVIII в.: у него были напудренные, собранные в хвост волосы, бледное лицо с проницательными голубыми глазами, а в руках – мушкет. В прочих отношениях сны были вполне прозаичными: приятный день в саду или званый ужин. Но затем появлялся Стрелок, который терроризировал маленькую Агату. Не похоже, что Агата боялась его оружия или даже того, что он пытался выстрелить в нее; ее пугало само его присутствие. В автобиографии она писала, что ей было страшно, потому что он был «кем-то, кого там не должно было быть»[82]. Больше всего ее пугали его глаза; когда он особенно сильно устремлял на нее свой холодный взгляд, возникало ощущение, что надвигается нечто неотвратимое. От него было не скрыться. Тогда Агата просыпалась, выкрикивая его имя.
Судя по всему, эти сны мучили ее в четыре года – обычный возраст для детских ночных кошмаров. Однако Стрелок оставался с ней на протяжении всей ее жизни: его образ всплывал в работе или появлялся в снах в периоды особого стресса. К примеру, в более позднем детстве она пережила череду катастроф и трагедий. Отец Агаты умер, когда ей было 11 лет, впоследствии мать перенесла несколько инфарктов. По ночам Агата с трудом засыпала, представляя, что где-то в доме лежит мать с очередным сердечным приступом и к утру, когда Агата встанет, она будет уже мертва. Хотя сны Агаты больше никогда не проявлялись в виде ночных страхов, Стрелок, похоже, остался у нее в голове, олицетворяя все то, что казалось ей страшным и опасным. Она пишет о нем в автобиографии, а в относительно малоизвестном романе «Неоконченный портрет» самое пристальное внимание уделяет снам главной героини.
Это не единственная связь между ночными страхами и миром детективной литературы. Эллис Питерс (псевдоним писательницы Эдит Парджтер) выстраивает вокруг парасомнии сюжет одного из романов серии «Кадфаэль». Написанная в период с 1974 по 1994 г. (в телеверсии главную роль сыграл Дерек Джейкоби), «Кадфаэль» посвящена приключениям средневекового монаха из Шрусбери, имя которого и вынесено в название серии. В каждой книге он пытается раскрыть ужасное убийство. В восьмой по счету, «Послушник дьявола»[83], в аббатство прибывает молодой человек по имени Мэриет, который по непонятной причине хочет принять монашество. Однако, увидев, как один из послушников поранился о косу, Мэриет реагирует слишком остро, словно заново переживая прошлую травму. Кадфаэлю становится любопытно. В ту же ночь Мэриета мучают ночные страхи. Питерс приводит довольно жуткое описание:
Вдруг раздался ужасный крик, и темнота и тишина разлетелись в клочья, как будто две демонические руки разорвали сон всей братии, да и саму ночь. Вопль взлетел высоко под крышу и, порождая дикое эхо, бился там о балки, как летучая мышь. Слышались отдельные слова, но разобрать их было невозможно, только неясное бормотание, вскрики, похожие на проклятия, прерываемые всхлипами и паузами, чтобы сделать вдох[84][85].
Монахи (за исключением весьма благоразумного Кадфаэля) дали Мэриету прозвище «послушник дьявола», решив, что он общается скорее с сатаной, нежели с Богом. Хотя Питерс очень точно описывает симптомы ночных страхов – наутро Мэриет забывает, что с ним происходило, и не помнит сопутствующих снов, – все же есть ощущение, что их перепутали с другими расстройствами сна. Такие приступы у Мэриета автор постоянно называет «кошмарами» или даже «инкубом», а это, как мы уже знаем, совершенно иные явления. Тем не менее описываемое Питерс, несомненно, относится к ночным страхам. И хотя они создают несколько жутковатую атмосферу, как любые расстройства сна, используемые в художественной литературе в качестве сюжетного хода, Питерс с помощью мудрого и лишенного предрассудков Кадфаэля показывает, что юноша страдает от последствий травмы, а не от дьявольского влияния.
В Средние века существовало множество теорий о беспокойном сне и его причинах, как естественных, так и сверхъестественных. Все эти теории, однако, объединяло понимание, что спящего нельзя винить за то, что он делает во сне. Это было особенно важно с точки зрения религиозной культуры; к примеру, то, что называют «ночными поллюциями», – эротические сновидения и эякуляция во сне – необходимо было рационально объяснить как непроизвольный и, следовательно, не греховный акт главным образом для того, чтобы ненароком не дискредитировать высокопоставленных или уважаемых представителей церкви. Что касается Мэриета, вряд ли монахи сразу же заподозрили бы его в сношениях с нечистым.
Но это вовсе не означает, что в «Послушнике дьявола» Питерс ошиблась с чрезмерной суеверной реакцией монахов. Широкое распространение тогда имела идея, что сатана и его приспешники способны проникнуть в уязвимый разум спящего; пусть жертва была невиновна в том, чем она занималась под влиянием дьявола, факт оставался фактом: ею манипулировали. Св. Альберт Великий (ок. 1200–1280), немецкий монах и философ, считал, что управлять воображением спящего могут все ангельские существа, как добрые, так и злые[86].
* * *
Ночные страхи у детей плохо поддаются лечению. Лекарственные препараты используются лишь в крайних случаях, в качестве последнего средства. Но в 2018 г. группа исследователей предложила один интересный вариант. Шон Бойден и его коллеги выдвинули теорию, согласно которой ночные страхи – это своего рода эволюционная особенность, оставшаяся от ранних человеческих обществ[87]. Чтобы обеспечить безопасность и согреться, в семьях и общинах люди спали рядом друг с другом – оставаться одному в темноте означало подвергнуть себя опасности, особенно если речь шла о ребенке. В современном же обществе маленьким детям зачастую выделяют свои комнаты и учат их спать в одиночестве. Суть гипотезы в том, что ночные страхи берут начало от первобытного страха остаться без защиты в темноте во время сна. Ученые задаются вопросом: если бы в семьях спали, как раньше, все вместе, помогло бы это улучшить ситуацию с детскими ночными страхами? Чтобы проверить гипотезу, необходима дополнительная работа, но уже сейчас она помогает по-новому взглянуть на то, как детей учат спать.
Один из членов команды Бойдена, Филипп Старк, приводит в научной работе пример из собственного опыта. Его трехлетний сын испытывал сильные ночные страхи «по четыре – семь раз в неделю в течение нескольких месяцев». Что только не перепробовала семья Старкса, чтобы сон малыша пришел в норму: ему изменили диету, следили за тем, чтобы он не увидел ничего пугающего или страшного, строго соблюдали режим сна и бодрствования. Ничего не помогало. Однажды так получилось – «возможно, из-за усталости», – что Старк уснул в одной кровати с сыном. Если верить статье, ночные страхи мальчика быстро ослабли, а затем и вовсе исчезли.
На мой взгляд, идея интересная, даже если во многих семьях это неосуществимо. Мое первое воспоминание связано с ночными страхами. Напуганная, я стояла в кроватке, вцепившись в прутья, и не понимала, что происходит. Помню, как папа склонился надо мной, пытаясь успокоить. В раннем детстве, года в три-четыре, по ночам я была сущим наказанием для родителей. Я не могла спать одна. Приходила к ним в спальню, волоча за собой подушку, и умоляла взять меня к себе в постель до утра. Ночь и темнота пугают маленьких деток. Еще до того, как их воображение будет способно рисовать жутких клоунов, призраков и чудищ, дети понимают, что одному в темноте находиться опасно. Возможно, Бойден с коллегами недалеки от истины, считая ночные страхи разновидностью эволюционного страха разлуки.
* * *
Ночные
