Мы что, рожаем? Или то, что вы боялись спросить у акушера-гинеколога - Наталья Викторовна Цалко

Везде приставляется эпитет «впервые в России» и «во имя пациента», но самое сильное не это. Везде есть талантливые врачи, безусловно, амбициозные есть, но так чтобы уметь настолько хорошо, чтобы научить других – вот это уже дар и величина. Просто передать знания, не побояться, не сидеть на одном особом моменте, почивая на лаврах уникума. И не останавливаться.

Многие посторонние, крайне удивленно: «Что до сих пор оперирует, рожает?» Да, при том что по-прежнему лучше всех. Как совмещает – неизвестно никому.

Будете присматриваться к великим людям, измеряйте их учениками и выращенными руководителями, замами. Настоящий талант всю жизнь множится в том числе в последователях, мнимый остается только у тебя. Не в осуждение, констатация. Имя нам легион, 65 клиник им же созданных, но речь о врачах вне этих клиник.

Всегда все было открыто и действенно, обучал всех врачей у операционного стола, не теоретически в книгах. Самых тяжелых пациенток просто брал на себя и вытаскивал, продолжает это делать. И никто из нас не отвернется в беде, приучены лицом встречать. Максимальная открытость, во всем, пусть видят и знают: да мы это можем, такое уже было, все будет максимально хорошо, дороже вашей жизни у всех нас ничего нет!

Жена рассказывала, что приезжали на море, раздевался, входил в воду, закидывал руки для гребка, звонок, говорил: «Алло», тут же улетали назад, плечи так и не замочил.

Поступает пациентка в приемное отделение:

– Какая у вас беременность по счету?

– 31.

– Какая?

– 31, а что? – с вызовом: – Я от Курцера.

Эта фраза стала крылатой: «Я от Курцера» и «Я от Марка Аркадьевича».

Анна Пармас сняла трогательный фильм «Давай разведемся». Главная героиня, гинеколог Маша, весь фильм бежит сломя голову с одной работы на другую, и все время ей звонят пациенты и у каждой она переспрашивает: «Вы от Марка Аркадьевича?» Имя, ставшее брендом. За этим стоит титанический труд.

Наша коллега родила много лет назад, акушерка, матерая такая, спрашиваем: «Как назовешь сыночка-то?» Она с трепетом в голосе: «Как Марк Аркадьевича!» – «Курцером, что ли?»

Анастасия Владимировна застряла в лифте, стучит, зовет на помощь, рабочий процесс, время дорого, а ты болтаешься меж этажей. Вдруг шаги, услышали.

– Кто здесь?

– Это я, Хватова, откройте!

– А Курцер там?

– Да нет тут его, я одна.

Шаги удалились, причем с одышкой. А Хватова – очень заметная уже тогда была.

В студенчестве поразили две вещи: никто никогда, ни в каких кулуарах, даже шепотом не сказал плохо о Марке Аркадьевиче, только с пиететом, даже в курилке ночью, чтобы такой авторитет среди умнейших, амбициозных, деловых врачей это я, вам доложу, мало кому удалось. А второе: все без исключения хотели быть на него похожи, поэтому работали очень много, сверхчеловечно и учили щедро. Получилось много поколений врачей.

Все пациентки хотели рожать, как у Курцера. У половины страны точно роды принял. Любовь народная, доверие. Поэтому появилось много госпиталей, и потому что один из первых опять же понимал: что бы не произошло в беременность и в родах, своих пациенток никуда не отдаем, не переводим, все здесь на месте, под ключ, и не только Москва хочет рожать хорошо.

В последнее время очень много новорожденных с именем Марк. Мы думали в целом такой бум, оказалось, что только у нас. Сила личности. Многие благие лета и низкий поклон, пусть Курцер будет всегда. Чудесный оратор, без воды. А уж как рассказывает анекдоты, жаль нельзя цитировать.

Марк Аркадьевич был учеником Галины Михайловны Савельевой. Она очень трогательно, нежно вспоминала его юным, рассмотрела уже на старте. Галину Михайловну обожают, знают, чтут не только акушеры России, но и гинекологи. По ее учебникам до сих пор учатся все. Пройдемся опять туда, в студенчество, светло и цвета чуть приглушены. Если вдруг кто-то сейчас из наших прочтет, то мгновенно вспомнит. Попробуйте и вы почувствовать, услышать, ощутить это неповторимое состояние молодости, куража.

Итак, три раза в неделю конференция с Савельевой Г. М., там не то что ударение, паузу, как во МХАТе, надо уметь держать. Высота мозговой деятельности, скорость, цепкость ума, понимание процесса недостижимы.

Много лет спустя мы придем в дом к Галине Михайловне, академику с подлинно мировым именем и всенародным преклонением, с Анной Валерьевной Аграновской. Анна Валерьевна – самый творческий из моих ангелов-хранителей, сценарист, критик, балагур. Способна любую бредовую идею перевести в шедевр, просто взяв блокнот и сказав: «Та-а-ак». На секундочку, зам главврача по поликлинической работе в нескольких госпиталях, но там семейное бремя такое, что это она, а не я должна книгу писать.

Входим с А. В. Аграновской и двумя операторами, причем один из них с подвязанной к спине рукой, и снимаем интервью – потрясающее, человеческое, с огромной ценностью для всех врачей, потому что, помимо рабочей стороны, там много личного.

Жизнь легенды, удивительный путь крайне порядочного профессионала и великой женщины с мировым узнаванием. Она закончит словами: «Ну, теперь мне уже ничего не страшно».

Два часа на одном дыхании, а потом ароматный чай, эклеры. Какие там были эклеры! Я побегу на роды, и она скажет мне в негнущуюся от напряжения спину: «Не рискуйте тут, оперируйте», – там была сложная история, поделилась.

А спустя несколько дней ее не станет, и весь акушерско-гинекологический мир осиротеет в момент, а мы останемся оглушенные важностью и теплом того вечера. И навсегда останется в глазах и в сердце величие красивой женщиной со вкусом одетой, хлебосольной, снисходительно-терпеливой к нашим потугам. Женщиной невероятного ясного ума, юмора, женщиной, которая просто-напросто сдвинула российскую науку, прославив страну, верно служившая акушерству до самого последнего часа. Только ради этой встречи можно было родиться и работать столько лет. А теперь все студенты и доктора смотрят и чувствуют даже через экран ошеломление и масштаб.

А тогда – конференция, зал, трибунка. Ты с листами, волнение страшное, происшествие по дежурству, вся кафедра здесь. Многие прямо рядами сползали, прикрывшись историями. А лифтер рыбу нажарил на завтрак, прямо напротив конференц-зала, окна не открываются. И так, страшно, а тут еще и мойва.

Татьяна Семеновна Миронова – заместитель главного врача, с прищуром, очень мало слов, но максимум дела, ее боялись больше многих, взгляд насквозь.

Однажды в лифте ехала с врачами других больниц после конференции по теме какой-то, набились гуртом, едем вниз, и вдруг ее голос, обращенный к толстенькому румяному доктору в летах: «Я узнала вас. Это вы в родах кричали: ‘‘Тужься, корова’’» Кому уж он кричал загадка.

Вы когда-нибудь смеялись в себя, не размыкая губ? Кабина