По орбите - Саманта Харви

И вот она уже началась. Вчера утром астронавты поднялись, позавтракали и приступили к делам, предписанным строгим регламентом. Пришли уборщики и с церемониальным тщанием сняли постельное белье, вымыли посуду и почистили гриль. В пять вечера ракета наконец стартовала. Прошедшей ночью они совершили два полных витка вокруг Земли и только после этого оторвались от нее, и теперь, когда стартовое топливо сгорело, а ускорители отброшены, будут постепенно продвигаться по досконально рассчитанному маршруту в двести пятьдесят тысяч миль и достигнут Луны следующей ночью.

Вчера вечером шестеро членов экипажа орбитальной станции достали праздничные принадлежности, надули воздушные шары, растянули фольговую гирлянду и накрыли ужин из самых вкусных блюд, которые смогли найти среди множества серебристых пакетиков, — отыскались шоколадный пудинг, персиковый пирог и заварной крем. Роман повесил маленькую фетровую луну — подарок сына, одну из немногочисленных вещей, взятых им с собой в космос. Они испытывали восторг с примесью зависти и гордости, которые, впрочем, быстро отступили, и их души наполнились восторгом до отказа, а в положенное время все отправились спать. Прилунение — дело важное, но им завтра рано вставать. И завтра, и на следующий день, и в любой другой.

И хотя они не признаются в этом друг другу, происходящее позволило им по-новому взглянуть на то, чем они занимаются. Внезапно собственная работа показалась им чем-то обыденным, банальным — все, что они делают, это бесцельно наматывают круги по орбите и постоянно привязаны к Земле. Пойманы в бесконечную петлю и не способны вырваться за ее пределы. Их преданное, моногамное кружение накануне вечером казалось им столь возвышенным и смиренным. Они чувствовали себя сосредоточенными и покорными, словно во время чтения молитвы. И хотя перед сном каждый из них выглядывал в иллюминатор, будто надеясь увидеть проносящихся мимо лунных астронавтов, и хотя их сон был тревожным и полным ожидания, в сновидения проскользнула не Луна, а дикий космический сад по ту сторону корабля — сад, по которому им всем довелось прогуляться. А еще вечное сине-стальное очарование Земли.

Что раздражает:

водители-притиральщики;

уставшие дети;

желание пойти на пробежку;

комковатые подушки;

мочеиспускание в космосе, если спешишь;

заевшие молнии;

шепчущиеся люди;

семейство Кеннеди.

Тиэ прикрепляет списки к мешочкам для хранения вещей в своей каюте, где держит сувениры и немногочисленные личные принадлежности: тюбик крема для сухой кожи, которым увлажняет болезненные места на руках; черно-белую фотографию матери в молодости на берегу возле их дома; сборник стихов о японских горах (она получила его от дяди с последней посылкой для экипажа, но до сих пор не нашла времени прочитать). Тиэ вырывает чистые страницы в конце книги и небрежным почерком чиркает на них свои списки.

Что успокаивает:

Земля под нами;

кружки с прочными ручками;

деревья;

широкие лестницы;

трикотаж ручной вязки;

пение Нелл;

сильные колени;

тыквы.

Снаружи, в нижней точке корабля, находится устройство, которое Пьетро и Нелл установили во время выхода в открытый космос неделю назад, — спектрометр, измеряющий светимость Земли. Пока станция движется по орбите, перемещается над континентами, на север и на юг, линзы спектрометра захватывают семидесятикилометровый участок планеты, придирчиво изучают его, собирают сведения и калибруют свет.

Это не первая миссия Пьетро и не первый выход в открытый космос; за четыреста дней на орбите он провел энное количество экспериментов. Чем бы он ни занимался — ставил опыт, монтировал устройство, собирал и пересылал данные, — ему всегда удается сохранять спокойствие и осознанно дистанцироваться от происходящего. В конце концов, что такое астронавт, как не передаточное звено? Его выбрали из-за невозмутимости; возможно, когда-нибудь его функции будут переданы роботу; возможно, это произойдет скорее, чем кажется, но тут поди угадай. Время от времени они гадают. Роботу не нужна гидратация, питательные вещества или сон, у робота нет выделений, обременительных мозговых жидкостей, менструаций, либидо и вкусовых рецепторов. Роботу на орбите не требуются фрукты, витамины, антиоксиданты, снотворное или обезболивающие, ему ни к чему туалет с воронками и насосами, для пользования которым люди проходят специальный курс обучения. Отпадает и необходимость в установке, перерабатывающей мочу в питьевую воду, ведь робот не мочится, не пьет воду и вообще не имеет никаких потребностей.

Но какой прок в том, чтобы зашвырнуть в космос агрегат, не имеющий глаз, которые увидели бы все это, не имеющий сердца, которое испытывало бы страх или ликование при виде всего этого? Астронавт годами тренируется в бассейнах и пещерах, на подводных лодках и симуляторах, специалисты выявляют его слабые места и недостатки, корректируют и сводят их к минимуму, пока не останется ничего, кроме почти идеальной триангуляции мозга, конечностей и органов чувств. Одним это дается тяжело, другим легче. Пьетро принадлежит ко вторым, он прирожденный астронавт, с детства непревзойденно умеет удерживать равновесие, наделен поразительным самообладанием и присутствием духа, которые позволили ему обойтись без свойственных большинству детских истерик и подростковых протестов. Глубокое любопытство, тонко организованный разум, сосредоточенность, оптимизм и прагматизм; иначе говоря, он был астронавтом до мозга костей еще до того, как впервые услышал это слово. Похож ли он на робота? Глупость какая.

В его груди сердце, которое спотыкается и переворачивается. Пьетро способен сделать его ритм медленным и плавным, подавить страх, панику и другие импульсы, к которым оно привыкло, поставить на паузу тоску по дому, если та усиливается, приглушить бесполезное ощущение одиночества. Спокойствие и самообладание, спокойствие и самообладание. Метроном задает ритм вдохов и выдохов. И все же временами сердце спотыкается и переворачивается. Оно хочет того, чего хочет, надеется на то, на что надеется, нуждается в том, в чем нуждается, и любит то, что любит. Сердце астронавта настолько не похоже на робота, что после выхода из земной атмосферы начинает давить наружу — гравитация снижается, и противовес сердца рвется вовне, словно вдруг осознает, что является частью зверя, живого и чувствующего. Зверя, который не просто передает сведения, но и любит то, в отношении чего эти сведения передаются.

Пьетро размышляет о спектрометре, который поможет выяснить, не тускнеет ли Земля. С тех пор, как они с Нелл его установили, Пьетро думает о нем каждый день после пробуждения; линзы спектрометра направлены на три объекта — Землю, Солнце и Луну, они измеряют свет, отражающийся от облаков и земной поверхности. Помогают разобраться, что происходит с поверхностью планеты: то ли она тускнеет из-за того, что частицы загрязняющих веществ в воздухе отражают солнечный свет обратно в космос, то ли становится ярче на фоне таяния ледникового покрова и уменьшения числа высоких светлых облаков, по причине чего