Среди призраков. Рассуждение об эпохе метавселенной и генеративного искусственного интеллекта - Эрик Саден

сказать миниатюрное существо, – изменившее условие старого как мир уравнения. Этот скромных размеров возмутитель спокойствия идеально ложился в ладонь, удобно и так естественно пристраивался, что мог быть только творением гениального дизайнера, от которого требовалось обеспечить наилучшую интеграцию в отношениях человек – машина. Для этого он был наделен функциональностью, благодаря которой связь резко принимала новый вид, – сенсорным интерфейсом. Легкие ласкательные движения – и он, как шелковый, ответит на любой запрос, не переставая при этом исподволь – из-за своей стеклянной перегородки – намекать, какие несметные сокровища открываются благодаря ему, и тем самым побуждать к его постоянному изучению. Эта наша тяга, в свою очередь, заставляет его, – а точнее, множество платформ, с которыми он поддерживает связь, – заглядывать в нас все глубже и изо дня в день сопровождать все более релевантно.

Происходящее проникание взаимно: пока мы бредем извилистыми тропами, по которым ведет нас устройство, оно, в свою очередь, знакомится с такими же извилистыми тропами нашей психологии и глубин души. Если между двумя телами, – органическим и неорганическим, – остаются различия, их стирает то обстоятельство, что впервые в истории отношений человека и техники установилась своеобразная связь двух сущностей – и обе они живут своей жизнью. Если смотреть на это с нашей стороны, получается, что где бы мы ни находились, будучи в контакте с нашей кожей, предмет позволяет общаться письменно и устно, быть на виду, выражать свое мнение перед множеством людей, обращаться к безграничным потокам информации, смотреть фильмы или слушать музыку, поэтому мы считаем устройство весьма дальновидным проводником в мир повседневности – или нашим персональным дворецким. Спектр его применения настолько широк, – мобилизуя нас, к тому же, и днем, и ночью, – что кажется, будто девайс как таковой представляет поле для основной деятельности, которой мы заняты в жизни.

С точки зрения самого девайса, – будем говорить о нем как об одушевленной сущности, – он есть главное связующее звено с программами и сервисами, которые предлагает видимо-невидимо разных компаний, и это неиссякаемый источник прибыли для индустрии, оказавшейся сегодня гегемоном. Здесь задействованы два сопряженных и в некотором смысле кровоснабжающих, живительных процесса – от них зависит единый ритм наших сердец и целая экономика. С одной стороны, физиологические токи, нейронная и психологическая подвижность, с другой – цифровые потоки, создаваемые серверами, разбросанными по всей планете, а в результате и те и другие сходятся в «узловом соединении» эпохи – его образуют кожа на поверхности нашей ладони и поверхность аппарата из стекла и металла. Два совершенно разных тела, которые, не будучи одним целым, соединяют свою энергию, продолжают друг друга: электрические, вычислительные, информационные потоки устройства и церебральные, эмоциональные, потовые токи организма.

Энергетические флюиды, обволакивающие миллиарды людей, и технологическая архитектура в ее непрерывном бурлении не перестают насыщаться друг другом. Именно поэтому смартфон никоим образом не может быть продолжением нашего тела (что бы ни проповедовала какая-нибудь «вульгата», написанная с ленцой и, если вдуматься, довольно бессмысленная). Просто мы столкнулись не с явлением инкорпорирования[65], а с процессом циркуляции – между одним и другим постоянно циркулирует нечто («нечто» – как «Оно» во фрейдистском понимании, как «импульсный полюс личности»[66]), так что оба вскоре уже не смогут жить друг без друга – взаимная страсть делает способы существования каждого обоюдозависимыми и неразделимыми.

Так и действует принцип взаимного насыщения, ведь подпитка охватывает и повседневную жизнь разных людей, и экономику с ее постоянным перенапряжением. Одна сторона медали – озабоченные граждане на улице, общественный транспорт, семейная жизнь – от посиделок с близкими в кафе или ресторане до постели, где находишься рядом со своей второй половиной. Все, что не попало в поле зрения, поглотил мрак: люди словно оказываются в полной темноте, никого не замечая вокруг, их гипнотизирует светящееся окно с видом исключительно на их собственный мир. Обратная сторона – цифровая индустрия, чей рост зависит от побед в состязании «доноров», прилагает все усилия, чтобы доставить пользователям как можно больше доз гемоглобина. Казалось бы – чем не пример кровных уз, в которых каждый находит свой интерес, но в действительности налицо асимметрия.

Пользователь, которому досталась роль обычного вампира, постоянно питается кровью другого вампира, правда гораздо более крупного, – он поит нас, чтобы, в свою очередь, вдоволь насытиться кровью из наших тел. Два витальных процесса составляют движущую силу пожирающего капитализма, чья субстанция – это алчущая страсть, причем садомазохистского свойства, ведь в ней тесно сочетаются доминирование и подчинение. То есть господствующая сила непрерывно чередуется, как будто участники попеременно то ведут игру, то становятся игрушкой для другого. Мы обращаемся с устройством так, словно всецело властвуем над ним, вертим, как хотим, а оно служит нам денно и нощно, храня полную – и безраздельную – преданность. В то же время именно оно открывает перед нами огромный мир, и в этом мы целиком и полностью от него зависим, следуя, как на поводу, его рекомендациям, помноженным на силу внушения.

Вот почему все, кто называет наши отношения со смартфоном зависимостью, мало что смыслят в историческом и антропологическом феномене взаимопроникновения – на сугубо чувственном уровне, – который распространяется как на людские массы, так и на транснациональные компании или бесчисленные стартапы. Телевидение – свидетель того, с какой скоростью отдельно взятая индустрия достигла виртуозности, повсюду гипнотизируя зрителей. Впрочем, ни телесная близость, ни принцип персонализации, ни интерактив тут ни при чем, связь поддерживалась лишь через просмотр программ, выбор которых в общем-то был ограничен. Зато сегодня мы с этой штуковиной неразлучны, и каждый пользуется ею, как собственным швейцарским ножом, у которого столько способов применения, что все и не перечислишь.

Так смартфон, можно сказать, помог нам сделать первые шаги в пространстве метавселенной – сегодня мы начинаем это понимать. Он стал той силой, которая неустанно побуждает нас к действиям, открывает веяниям времени, ведет нас, говорит с нами. Так что зимой 2023 года, рассказывая о сложностях, возникших при разработке метавселенной stricto sensu[67], – которая зиждется на внушительных VR-очках и иммерсивности, – Марк Цукерберг заявил, что принцип существования в трехмерной среде и удаленного выполнения – все более удобными способами – постоянно расширяющегося репертуара действий, как и сопровождение со стороны систем, можно прямо сейчас реализовать в работе с мобильными или стационарными экранными устройствами и умными очками. Они не просто обеспечивают работу этого механизма – без привлечения целого набора специального оборудования, – но, более того, почти незаметно способствуют его банализации.

Как ни парадоксально, именно по этой причине смартфон рано или поздно начнет устаревать: он позволил