Конфликты низкой интенсивности в американской военно-политической стретегии в начале XXI века - Владимир Игоревич Батюк
Весной 2017 г. в Северо-Восточной Азии сложилась напряженная ситуация в связи с испытательными пусками баллистических ракет из КНДР и выдвижением в ответ на это к берегам Корейского полуострова ударной авианосной группы ВМС США во главе с авианосцем «Карл Винсон» (Carl Vinson). Параллельно с этим происходило заранее запланированное на этот срок развертывание систем ПРО «ТХААД» в Южной Корее. Ситуация осложнялась еще и тем, что в начале апреля 2017 г. произошел прецедент с применением США оружия против вооруженных сил Сирийской Арабской Республики (был совершен удар крылатыми ракетами по авиабазе Шайрат, как сообщалось, в ответ на использование правительством Б. Асада химического оружия в ходе гражданской войны в Сирии). Несмотря на минимальное в военном отношении значение этого ракетного удара по сирийской авиабазе, данный прецедент имел огромное военно-политическое значение для ситуации в Северо-Восточной Азии. По всей совокупности приведенных факторов ситуацию вокруг Корейского полуострова можно было обозначить как типичный пример конфликта низкой интенсивности. В этих условиях, ссылаясь на события вокруг КНДР, глава Тихоокеанского командования США адмирал Х. Харрис вновь подчеркнул необходимость дальнейшего развития интегрированной ПВО/ПРО[111]. Администрация Д. Трампа вряд ли представит полное видение дальнейшего развития ПРО США до выпуска следующего Обзора ПРО, предыдущая версия которого вышла в 2010 г. Выпуск Обзора ПРО 2018 г. на момент написания данной главы все еще откладывается. В бюджетном запросе на 2019 фин. г. администрация Д. Трампа не показала намерения принципиально изменить место и роль интегрированной ПВО/ПРО по сравнению с тем, как это определено во время второго срока президентства Б. Обамы. До этого момента развитие ПРО США в целом и интегрированной ПВО/ПРО в частности будет следовать курсом, установленным во время второго срока президентства Б. Обамы.
Подводя итоги, отметим следующее.
Под конфликтами низкой интенсивности можно понимать не только действия против повстанцев и террористов, но и ситуацию, когда одна сторона использует вооруженные силы для запугивания и оказания давления, а другая сторона использует свои войска для снижения уверенности противника в успехе его нападения, в частности ракетной атаки.
При Дж. Буше-младшем ПРО развивалась в первую очередь в направлении защиты от стратегических угроз. Возможность применения ПРО в региональном конфликте с участием войск США и их союзников тогда не исключалась, но и не акцентировалась.
В Обзоре ПРО 2010 г. был провозглашен тезис о необходимости регионального сдерживания с участием ПРО.
Исходя из действующих программных документов военно-политического руководства США применение ПРО возможно в первую очередь в региональном контексте.
Как следствие этого регионального характера, происходит тесная интеграция региональной ПРО и ПВО.
В современной военной политике Соединенных Штатов создание и развитие ПРО неразрывно связаны с возможным участием США в конфликте низкой интенсивности.
Идет развитие тактики и стратегии ПРО США с учетом применения ракетных систем не только государственными, но и негосударственными субъектами в рамках конфликтов низкой интенсивности, в том числе в городских условиях.
Из всего вышесказанного следует, что ПРО является центральным инструментом регионального сдерживания в рамках возможного конфликта низкой интенсивности.
Таким образом, все вышеперечисленные нестратегические элементы ПРО — и планируемые, и уже развернутые в Европе, на Ближнем Востоке и в Восточной Азии — могут быть использованы США для целей регионального сдерживания, а значит, и в условиях конфликта низкой интенсивности.
Выше упоминалось, что такой конфликт, по мысли военно-политического руководства Соединенных Штатов, будет возможен, в частности, из-за того, что некоторые страны могут попытаться повлиять на принятие решений США через угрозу ракетного удара по территории США, по развернутым в различных регионах мира американским войскам либо (что более вероятно) по их союзникам.
РАЗДЕЛ II
РЕГИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ АМЕРИКАНСКОЙ ВОЕННОЙ СТРАТЕГИИ: АДАПТАЦИЯ К КОНФЛИКТАМ НИЗКОЙ ИНТЕНСИВНОСТИ
ГЛАВА 3. ВОЗМОЖНЫЕ КОНФЛИКТЫ НИЗКОЙ ИНТЕНСИВНОСТИ В ЕВРОПЕ В СОВРЕМЕННОЙ АМЕРИКАНСКОЙ ВОЕННОЙ СТРАТЕГИИ
3.1 Американская военная политика в Европе после холодной войны
На протяжении всего ХХ века основной задачей американской политики на европейском направлении было недопущение военно-политической гегемонии одной державы, будь то Германия в первой половине столетия или СССР — во второй, на континенте. Рубеж ХХ — XXI веков увенчал триумфом эту американскую политику, и после окончания холодной войны американские правящие круги придерживались той точки зрения, что основные угрозы национальной безопасности США сконцентрированы не в Европе, а в других регионах планеты. Неспособность и нежелание европейских партнеров адаптироваться к новым реалиям, и прежде всего трансформировать Североатлантический альянс в орудие борьбы с международным терроризмом и другими негосударственными акторами в ходе конфликтов низкой интенсивности, превращала его в глазах многих представителей американской правящей элиты в реликт холодной войны. Кроме того, в Вашингтоне не сомневались в том, что у Америки достаточно сил, чтобы в одиночку сокрушить всех своих врагов, и поэтому ей просто не нужны союзники, в том числе и в Европе[112].
Правда, после окончания холодной войны правящие круги США оказались не готовы последовать совету некоторых американских экспертов, близких к неоконсервативным кругам, и полностью вывести американские войска с европейской части континента. Однако на протяжении 2001–2008 гг. численность и структура американских войск в Европе претерпели радикальную трансформацию: V корпус сухопутных войск США, куда до начала реорганизации Европейского командования входили 1-я пехотная и 1-я танковая дивизии, 12-я авиационная бригада, 18-я
