Заблуждения убеждений. Услышать зов души в мире, одержимом счастьем - Джеймс Холлис

Эпилог

Помня предупреждение Юнга о том, что мы не можем проводить другого дальше, чем дошли сами, я обнаруживаю, что по-прежнему испытываю любопытство, по-прежнему поражаюсь простейшим вещам и по-прежнему хочу понять, что происходит под поверхностью. Благодаря этой любознательности жизнь никогда не перестает быть эвристической – она не теряет способности ставить под сомнение те убеждения, которые вчера еще помогали нам держаться на плаву, но сегодня оказываются недостаточными. Как партнер, как гражданин и как аналитик я обязан снова и снова задавать эти вопросы самому себе – чтобы не угодить в ловушку старых-старых историй, живущих внутри меня. И вам, дорогой читатель, тоже придется это делать. Продолжайте задавать большие вопросы. Именно большие вопросы дают вам большую жизнь. Именно большие вопросы возвращают вам суверенитет вашей души. Адаптации, какими бы необходимыми они ни были когда-то, постепенно притупляют и размывают эту потребность – держать перед собой эвристические вопросы. Конечно, нас со всех сторон сдавливают потребности – в покое, в сытости, в безопасности. Но когда эти потребности захватывают контроль, мы оказываемся в суженной, обедненной жизни.

Для каждого из нас колесо времени снова и снова возвращается к одному и тому же вопросу: «Как ты будешь жить перед лицом этой ситуации, над которой, кажется, у тебя нет никакого контроля?»

Самое известное наблюдение Юнга заключается в том, что большинство наших проблем возникает из-за разрыва со своими инстинктами. Наш путь начинается в полном бессилии и зависимости от тех, к кому нас приставила судьба, – и мы выживаем, становясь продуктом адаптации. Со временем эти адаптации, повторяемые изо дня в день, превращаются в рефлексы, а затем – в автономные реакции на вызовы, которые исходят от нашей семьи и культуры, к которой мы приписаны по рождению. Нет ничего удивительного в том, что человек постепенно становится чужим самому себе. Нет ничего удивительного в том, что мы становимся себе злейшими врагами. Мы цепляемся за свои деструктивные шаблоны, потому что именно эта лодка довезла нас до берега. Иногда естественный процесс взросления позволяет нам перерасти детские страхи и соответствующие им поведенческие модели, но гораздо чаще они превращаются внутри нас в теневые правительства. И очень часто требуется кризис, потеря энергии или череда болезненных последствий, чтобы человек наконец остановился и попытался разобраться – начать терапию или пытаться выгрести самому.

Вот почему обретение личного авторитета становится ключевым проектом второй половины жизни. Находить и отделять спутанные нити личного авторитета от множества голосов, требующих нашей лояльности внутри, – это обретает новую, острую значимость. Эта работа по сортировке и различению рождается из новой установки – установки критического прозрения. «Откуда во мне это взялось?», «Когда я был тут раньше?», «Этот путь расширяет горизонт моей жизни или сужает его?». Это вопросы, которые необходимы каждому из нас, чтобы прийти к более подлинному присутствию в мире.

Рано или поздно каждому придется пересечь саванну страдания. Рано или поздно зло войдет в нашу жизнь – вместе с утратой, поражением и искушением сдаться и бежать. Но даже тьма – это часть богатства этого путешествия, которое мы называем своей жизнью. Что бы ни происходило с нами извне, гораздо больше спрашивается с нас изнутри. Удерживать энергию, фокус, страстную приверженность росту и обучению – это непросто, но жизненно важно для глубины и сохранения достоинства на нашем пути. Для каждого из нас поворот колеса времени снова и снова приводит нас к тому же самому вопросу: «Как ты будешь жить перед лицом этой ситуации, над которой, кажется, у тебя нет никакого контроля?» Этот вопрос персонализирует вызов, брошенный нам напрямую.

В письме, которое Юнг написал Ольге Фребе-Каптейн в 1950-х годах, он сказал, что опус индивидуации состоит из трех частей, из которых психология может помочь только на первом этапе: прозрение. Затем, сказал он, идут моральные качества личности: мужество противостоять всему, с чем придется столкнуться, и настойчивость и выносливость – до тех пор, пока ты не проживешь это до конца и не окажешься в новом месте.

Я всегда вспоминаю еще один вопрос Юнга: «Что поддерживает тебя, когда не поддерживает ничто?» Рано или поздно тщательно выстроенная конструкция ложного Я разрушится, даже обрушится – и тогда человек входит в темную ночь души. Сможем ли мы в этой пугающей тьме найти хотя бы искру света, которая проведет нас через этот лес и выведет к другой стороне? Если мы найдем, удержим и рискнем пойти за этой крошечной искрой света, тогда мы поймем, что нечто внутри нас превосходит привычные ограничения эго – те, что держат нас в унылом цикле повторений. Такой человек отныне знает: мы никогда не одиноки в своем одиночестве, потому что внутри всегда присутствует заботливое и направляющее присутствие – и если мы просто попытаемся сделать следующий верный шаг, как мы его понимаем, нечто внутри нас поднимется и поддержит нас.

В этом безбрежном, усеянном звездами океане вселенной крошечная человеческая душа обладает удивительной живучестью и плавучестью – о которых не знаешь, пока не столкнешься с этим. Помните, как сказала поэтесса Эмили Дикинсон: «Моряк не видит Север – но стрелка компаса показывает на него». Ее проницательность напоминает нам, что, выходя в открытое море этого неопределенного путешествия, мы должны взять с собой и довериться внутреннему компасу, который указывает на подлинный Север души.

Мы должны каждый день, не впадая в мрачность, вспоминать слова Стэнли Кьюница: «Я только взял эту пыль взаймы». Рано или поздно этот долг придется вернуть. Я глубоко благодарен Карлу Юнгу и другим коллегам, которые открыли передо мной окна, методы и более широкие перспективы. Они поддерживали меня, давали мне понимание и надежду, говорили мне, что я не одинок в своем изгнании. И потому, когда придет время «вернуть пыль», мне поможет надежда, что я прошел оставшуюся часть пути с той доброй верой, на которую был способен.

А пока большая часть человечества продолжает взывать: «О, где же Избранный, Возлюбленный Другой, где же волшебный эликсир? О, где тот гуру, который объяснит мне, в чем тут дело? Кто позаботится обо мне и позволит избежать взросления и принятия ответственности за свою жизнь? Кто починит этот разбитый мир и снова сделает его целым?»

И кто бы мог подумать, что если невозможно найти этого Другого вовне, то есть Другой внутри – чье заботливое присутствие все это время тихо выполняло свою работу, начиная с первых мгновений после рождения? Кто бы мог догадаться, что важнее