Герой в преисподней: от мифа к Twin Peaks. Эссе - Дмитрий Николаевич Степанов

Согласно поздним представлениям З. Фрейда, психическое составляют три сферы – Я, Сверх-Я и Оно. Я представляет собой поверхностный слой психики, обладающий функцией посредника между Оно и внешним миром. Сверх-Я – это своего рода vox Dei, структура психики, выступающая в роли родительского авторитета, совести. Оно – темная непознанная часть психики, содержащая в себе необузданные страсти и влечения, в которых находят свое психическое выражение инстинктивные потребности человека.

Для лучшего понимания структуры этих трех психических сфер Фрейд дал их графическое изображение. Это изображение в общих чертах подобно тем небезызвестным ритуальным изображениям, в которых нашли отражение космологические представления архаичного человека.

Фрейд моделировал психический мир таким же образом, каким архаичный человек представлял свой космос.

Модель психики Фрейда.

Верхнему миру архаических космологий соответствует Сверх-Я Фрейда. Так же как верхний мир ассоциативно связывался архаичным человеком с могущественными духами, богами и предками, установившими нерушимые правила общественной жизни, и в частности морально-нравственные законы, Сверх-Я ассоциировалось Фрейдом с нравственными императивами и родительским авторитетом.

Среднему миру традиционных космологий соответствует Я Фрейда, структура, представляющая «человеческое, слишком человеческое».

Наконец, нижнему миру соответствует Оно Фрейда. Последний сравнивал Оно с хаосом, в котором пребывают «какие-то „ночные чудовища“, которые при свете дневного сознания скрываются и не видны, а ночью сознание, будь то сон или безумие, заболевание, – с „ночью сознания“ они выходят на поверхность».

Это метафорическое описание «бессознательного, в котором ведь

в зародыше заключено все зло человеческой души», вполне соответствует архаичным представлениям о нижнем мире, но им не исчерпываются ассоциации Фрейда относительно бессознательного.

Дело в том, что, прежде всего, Фрейд ассоциативно связывал бессознательное с телесным низом. Именно отсюда весь «пансексуализм» классического фрейдизма. Фрейд объяснял бессознательное через «низовое», сексуальное не метафорически, а буквально – «главную массу, так сказать, основной фонд бессознательного составляют инфантильные влечения сексуального

характера».

Мифологическая модель мироздания.

Юнг, так же как и Фрейд, разделял психическое на сознательное

и бессознательное: «Все психологическое имеет один низший и один

высший смысл, как то гласит глубокомысленное положение древней

мистики: небо вверху, небо внизу; эфир вверху, эфир внизу; все

это вверху, все это внизу; прими все и будь счастлив». Но Юнг понимал бессознательное гораздо шире, чем Фрейд и его верные апостолы. Он отличал личностное бессознательное, состоящее из комплексов, и коллективное бессознательное, включающее в себя архетипы. По словам Юнга, «архетипы суть бессознательные образы самих инстинктов. Другими словами, они являются образцами инстинктивного поведения».

Архетипы связывались Юнгом не только с инстинктивным, «низовым» поведением, но и со сверхъестественными феноменами: «Архетип является также психической предпосылкой религиозных воззрений, он обуславливает антропоморфность образов Бога… Ему свойственны парапсихологические характеристики… Случаи телепатии, ясновидения и им подобные необъяснимые феномены особенно часто наблюдаются в архетипических ситуациях». Эта связь «низового» с сакральным также является мифопоэтически обусловленной. Нижний мир архаических космологий – это сакральная сфера, где обитают могущественные духи и божества, наделенные сверхъестественным могуществом. Неслучайно именно Юнг метафорически отождествил бессознательное с нижним миром; согласно его утверждению, «бессознательное и „страна мертвых“ суть синонимы».

А. Адлер ассоциативно связывал бессознательное с «низовой» социальностью. Он полагал, что невозможность самореализации человека вследствие физических недостатков или социального положения приводит к развитию в бессознательном комплекса неполноценности. Эта «неполноценность лежит в основе человеческих стремлений и успехов. С другой стороны, ощущение неполноценности – причина многих проблем и плохой адаптации в обществе».

Комплекс неполноценности может привести человека к полному поражению в его стремлении к превосходству (совершенству) или, напротив, подтолкнуть его к бурной компенсаторной деятельности, результатом которой станут выдающиеся достижения человека в той или иной области приложения его сил.

Несколько иначе осмыслена ассоциативная связь между бессознательным и «низовой» социальностью в работах М. М. Бахтина. Последний был убежден, что «бессознательное Фрейда можно назвать в отличие от обычного „официального“ сознания – „неофициальным сознанием“». Это «неофициальное сознание» отражает вполне определенные «неофициальные», «низовые» сферы жизнедеятельности человека.

Психоаналитики ассоциативно связывали бессознательное («нижнее

сознание») с «низовой» социальностью так же, как архаичный человек

мифологически связывал социальный «низ» с нижним миром, сакральной сферой.

В многочисленных мифо-ритуальных контекстах «низовая» социальность нередко выражала причастность «низкого» человека нижнему миру, сакральному и сверхъестественному. Так, например, в различных мифо-ритуальных традициях раб представал как бесправное существо, причастное в то же время сакральной сфере. «Раб представлялся не существующим в жизни; он не имел сущности, а потому и имени; был никто; в классовом обществе он не обладал никакими правами, лишен был собственности, приравнивался к земле, к животным и к вещам: римского раба, как и собаку, хтоническое животное, держали на цепи, и на ноги надевали во время работы цепи (= узник, смерть), ночью же его запирали в хлев или в подземные тюрьмы, ergastula. Раб – смерть; поэтому в Риме каждый, приговоренный к смерти, зачислялся в рабы, и только одних рабов можно было предавать смерти… Однако этот же раб, победив в поединке, становился царем; так беглый раб боролся на жизнь и смерть со жрецом Дианы Арицийской и делался царем рощ и возлюбленным Дианы до нового поединка с новым рабом».

Героем архаических мифов нередко выступает бесправный, всеми гонимый «низкий» персонаж, который, пройдя через ряд испытаний, достигает невозможных для простых смертных результатов. «Герой тайского мифа – прокаженный. Он мочится у яблони и его выделения вместе с соками поднимаются вверх по дереву. Дочь царя съедает созревший на яблоне плод, беременеет и рожает мальчика. Через год царь созывает всех мужчин государства, среди которых ребенок должен опознать своего отца. Каждый из претендентов пытается приманить мальчика сладостями и фруктами, но тот ест вареный рис из рук прокаженного. Царь бросает дочь, мальчика и его отца в реку. Они спасаются, прокаженный превращается в красивого юношу».

Это превращение «низкого» героя обусловлено тем, что он изначально причастен сакральному. В представлении архаичного человека, «низкий» мифологический персонаж – не простой смертный, а «избранник духов», приобщенный их сверхъестественному могуществу. Мифы североамериканских индейцев «описывают одну и ту же мифологическую ситуацию: герой (младший член семьи) не принимает участия со всеми в коллективных инициационных обрядах. Он – апатичен, спит в очажной золе, его ложе постоянно мокро. Все родичи издеваются над ним. Герой жетайно тренируется по ночам и во время этих тренировок встречает однажды волшебного покровителя (гагару), который с тех пор начинает покровительствовать герою. Не смотря на продолжающиеся постоянные издевательства, герой оказывается первым в охоте, на состязании с другими племенами, в борьбе против стихий (звери, деревья, горы). Все эти победы не меняют поведения героя; он по-прежнему апатичен и кажется нечистоплотным. Все снова издеваются над ним. Однажды к побережью пристает лодка и люди, сидящие в ней, забирают героя с собой. Они оказываются сверхъестественными существами и увозят героя под землю, где ему предстоит на смену старцу (дед или дядя героя) держать весь мир на шесте».

Мифологическая традиция, связывающая «низовую» социальность с сакральным, была продолжена в волшебной сказке. Наряду с эпическим героем, персонажем волшебной сказки часто является «низкий», «не подающий надежд» младший сын, сирота или бродяга. «Он занимает низкое социальное положение, плохо одет, презираем окружающими, на вид ленив и простоват, но неожиданно совершает героические подвиги либо получает поддержку волшебных сил и достигает сказочной цели».

Иначе была выражена мифологическая связь между «низовой» социальностью и сакральным в традиции религиозного аскетизма. Отсутствие имущества, нищета, бродяжничество, многочисленные лишения и всевозможные испытания являлись признаками отречения аскета от мира людей и его приобщения сакральному. В «Законах Ману» путь освобождения аскета описывался следующим образом:

«Выйдя из дому, молчальник, очищенье накопивший,