Теория личности Курта Левина. Теории личности в зарубежной психологии - Блюма Вульфовна Зейгарник
Итак, в качестве единицы анализа берется акт, сегмент конкретной жизни индивида. Его интерпретация состоит в раскрытии его латентного содержания, содержания в индивидуальных значениях. Материалы для этого дают, например, рассказ, свободные ассоциации.
Жорж Политцер не успел дать систему понятий, с помощью которых можно было бы производить анализ человеческой драмы. Для него важно лишь показать, что существует возможность выработать понятия, отвечающие требованиям конкретной психологии. Поэтому он ограничивается лишь рассмотрением некоторых примеров, например понятия идентификации у Фрейда. Политцер сравнивает его с понятием имитации в классической психологии. Имитация – это „немедленный переход от некоторого восприятия, зрительного большей частью, к движению, воспроизводящему то, что воспринималось“. Подобное определение абстрагируется от смысла рассматриваемого акта, оно чисто формально описывает его общее развитие. Напротив, идентификация по сути дела является актом, который обладает некоторым смыслом: речь идет именно о том, чтобы субъект уподобился кому-то или чему-то отличному от него. Здесь субъект не элиминирован, он неразрывно включен в понятие идентификации, которое становится не только действительной частью его жизни, но и ключом к целой серии способов поведения, которые можно понять лишь с ее помощью. Следовательно, идентификация является конкретным понятием: она взята из самой человеческой драмы; другими словами, она является сегментом жизни конкретного индивида.
Однако впоследствии Политцер резко критикует Фрейда: „Если инстинкты имеют органический, то есть материальный, источник, то из этого вовсе не следует, что всякое объяснение с помощью инстинктов является материалистическим в научном смысле этого слова“. В самом деле, инстинкты имеют в качестве прямого органического источника индивидуальное тело, а объяснение исторических фактов с помощью инстинктов практически приводит нас к объяснению истории индивидуальной психологии, но не для того, чтобы отдать ей ее законную часть, а для того, чтобы превратить ее в определяющий фактор. Известно же, что механизм психоаналитических „комплексов“ был использован Фрейдом также и для объяснения социальных и исторических фактов. Одной из теоретических заслуг психоанализа было, согласно Фрейду и его ученикам, именно то, что он „революционизировал“ общественные науки. Таким образом психоанализ был противопоставлен историческому материализму. Он выступил против него сначала „бессознательно“. Это было следствием его путаницы. Но тем самым он снова сомкнулся с реакционным идеологическим течением, и с тех пор этот аспект психоанализа систематически развивался. „Психоаналитическая социология“ выступила против марксистской социологии.
Достаточно перелистать любую психоаналитическую работу, чтобы увидеть, к каким наивностям может привести „фрейдовская социология“. Отметим только, что фактически Фрейд и его ученики на место реальных движущих сил истории поставили „комплексы“. „Социология“, к которой они пришли таким образом, обнаруживает идеализм, лежащий в основе этой доктрины.
Благодаря данному аспекту психоаналитических теорий, движение, связанное с Фрейдом, пришло не только к философской реакции, но и к реакции общественно-политической.
Как известно, Фрейд ввел в свою теорию сновидений различие между „открытым содержанием“ и „скрытым содержанием“. Метод толкования состоит в том, чтобы извлечь, исходя из сведений, данных субъектом, скрытое содержание из открытого содержания. Это выведение представляется как проникновение в глубины души субъекта, и именно из-за этого приема психоанализ рассматривается как „глубинная психология“.
Различие между открытым и скрытым содержанием позднее было распространено Фрейдом не только на толкование невротических симптомов, но и на социологические и исторические темы. Таким образом, оно было применено также и к истории идей.
Но здесь психоанализ не способен постичь, каким образом фантастическое вначале отражение реального мира в человеческом сознании становится отражением все более и более верным. Он ищет в идеях не отражение реального мира, а отражение комплексов, понимаемых фактически, неисторически. Именно поэтому психоаналитики были вынуждены связывать общественные движения с „комплексами“. Естественно, теория, претендующая на объяснение реальности, иллюзорна в той самой мере, в какой она зависит от психологического символизма. Применяя „психоаналитический метод“ к общественным движениям, ученики Фрейда заменили реальное своими фантастическими объяснениями и воображаемыми причинами. Но этот аспект их теории пришелся и приходится по вкусу, в частности, всем тем, кто хочет „опровергнуть“ научную социологию и бороться с социальным движением, на котором базируется эта социология. Именно в этом причина того успеха, которым пользуются в определенных кругах разного рода „психоаналитики“ марксизма или социализма.
Именно здесь может быть вскрыта непоследовательность психоанализа, а также его антинаучность и тривиальность» [32].
Теория Л. Сэва
Люсьен Сэв, французский философ и психолог, является представителем марксистской психологии за рубежом. Основные интересы Л. Сэва направлены на анализ личности; он является продолжателем идей Политцера. Сам Сэв говорит о том, что книга Политцера «Кризис современной психологии» была толчком к тому, чтобы он направил свои положения в русло марксизма. Однако окончательно он стал на этот путь после чтения трудов К. Маркса. Вот как пишет сам Л. Сэв об этом: «Но за то время в моих взглядах произошел еще один замечательный поворот, который не нашел еще своего отражения в указанных выше публикациях. Он был связан с чтением и внимательным изучением „Капитала“ в 1953 г., в процессе которого я пытался, исходя из идей Маркса, ответить на сугубо психологические вопросы. В многочисленных черновых набросках я пытался определить специфическую область психологии личности, связанной с историческим материализмом, и, исходя из „Капитала“, пришел к выработке некоторых существенных понятий» [39].
Одним из основных положений Л. Сэва является разграничение понятий индивида и личности. Это положение совпадает со взглядами Политцера, который отмечал, что теория личности не может опираться на тезис о психологизации индивида.
Сэв говорит о том, что индивид является генотипическим образованием, продуктом биологической эволюции: формирование индивида состоит в соотношении врожденных и приобретенных свойств, но это не личность. Личность является продуктом социально-общественного развития. Это положение Л. Сэва тесно перекликается со взглядами советских психологов (С. Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев, П.Я. Гальперин).
Индивиды имеют врожденные особенности конкретного субъекта. Каждый человек является продуктом биологической эволюции, и, конечно, компоненты биологической эволюции переформируются в индивид, но не личность. Личность, по мнению А.Н. Леонтьева, представляет собой продукт общественно-исторического и онтогенетического развития. С.Л. Рубинштейн подчеркивал, что «личность не изначальная данность. Она формируется действуя, в ходе своей деятельности» [34].
Второе важное положение Л. Сэва заключается в его постулате, что личность не надстройка над индивидуумом. Сэв отмечает, что если, «как пишет Маркс во „II тезисе о Фейербахе“, человеческая сущность „не есть абстракт, присущий отдельному индивиду“, а в своей действительности она есть „совокупность всех общественных отношений“, то всякая психология, в обычном смысле слова пытающаяся найти секрет психики
