Как я устала. Путь к себе из родительского выгорания - Мария Иванова

7. Один из моих любимых приемов – разделение ответственности. Как проектный менеджер и предприниматель я понимаю, что любое дело лучше двигать в команде. Поэтому под разные виды деятельности у меня появились люди или группы людей, с которыми я обсуждала те или иные вопросы: планы на жизнь, поездки, образование, психологию, досуг, мои личные сложности. Я старалась не оставаться одна ни в одном жизненном процессе, училась просить помощи у окружающих и взамен быть полезной для них.

Физическая усталость

Как я уже говорила выше, причиной физической усталости может стать эмоциональное перенапряжение. У меня болела спина в районе лопаток после конфликтов с дочерью, появлялись зажимы в мышцах от перенапряжения в целом. Я отправилась к кинезиологам и реабилитологам, чтобы снимать их, а впоследствии научиться предупреждать.

Так в моей жизни появилась обязательная категория занятий «на расслабление». Помимо отпуска, который обрамлял мои жизненные трехмесячные спринты, я покрасила своим любимым фиолетовым цветом в календаре все занятия, дающие мне расслабление: баня, массаж, растяжка под видеоролики, походы к кинезиологу, рефлексотерапевту, остеопату, бассейн, медитация. Я старалась следить за достаточным количеством фиолетового цвета в недельном календаре.

Сон, еда, вода и свежий воздух в течение дня – банальные рекомендации, и тем не менее это вещи, отлично влияющие на состояние. Я их внедряла напоминалками в телефоне и отслеживанием графика сна. Со сном была любопытная история. Я всегда засыпала отлично в любом состоянии и условиях, но просыпалась в 4 утра как будто от включения в розетку, с аритмией и сбитым дыханием. Сначала я думала: отлично, рано встаю, больше всего успею. Но потом я стала замечать, как постепенно падает моя эмоциональная выносливость: я становилась все более раздражительной, срывалась на дочь и окружающих людей, а потом добавились мышечные спазмы. Это заставило меня отправиться в большое путешествие по врачам: невролог, эндокринолог, психиатр. У последнего я и нашла основную причину моей истощенности. Он предположил у меня биполярное расстройство второго типа или его более легкую версию – циклотимию – и выписал мне таблетки. Когда я в первый раз их выпила, проспала 8 часов подряд как младенец – это было лучшее, что произошло со мной за пять последних лет.

Вообще, звучит, конечно, страшно и очень неоднозначно – психиатр, диагноз. Тем более что спустя три года мне все-таки отменили этот диагноз и поставили другой. С одной стороны, такие события очень расстраивают, потому что ты садишься и переоцениваешь всю свою жизнь. Долго не понимаешь, где ты, а где твой диагноз, и был бы ты таким, если бы не он. С другой стороны, диагноз – это способ описания проблемы, у которой есть закономерности. Теперь ты можешь очень многое себе объяснить и постараться с этим справиться. Несколько месяцев мне было трудно, но в итоге я пришла к выводу, что лучше знать правду, чем не знать, потому что теперь я понимаю причину своей утомляемости и внезапных «отключений». Это придало мне уверенности. Если бы я так и не начала с этим разбираться, ситуация усугубилась бы и «качели» стали бы раскачиваться с гораздо большей амплитудой.

Смысловая усталость

Посещала меня все меньше и меньше. Оказалось, что большая часть моих состояний отчаяния и размышления на тему бесполезности всего была производной от тотальной усталости. Движение вверх по продуктивному коридору подталкивало меня вверх и по уровню тонуса. То есть смысловая усталость в какой-то момент превратилась в симптом истощения. Когда я была в тонусе, моя префронтальная кора вполне могла отследить кризис как процесс, остановиться и составить план, как с ним справиться.

Я до сих пор убеждена, что большое количество эмоциональных срывов и когнитивных искажений – это следствие того, что люди живут в состоянии перенапряжения, не следят за энергией, и это очень сильно ухудшает качество их жизни.

Весь этот проект занял у меня много времени, причем год от года – все больше. Поскольку я озаботилась вопросом довольно поздно, в тот момент, когда достигла своей цели, я поняла, в каком же дефиците сил жила предыдущие годы. Я была буквально одним оголенным нервом и либо остро реагировала на события в жизни моего ребенка, либо строила психологические защиты, только бы не испытывать некомфортных чувств от своей материнской роли и качества нашей семейной жизни. У меня ушло пару лет на корректировку собственного образа «хорошей матери», оттуда исчезли идеально убранная квартира, регулярный активный досуг, другие стереотипные атрибуты «благополучной семьи». Зато появилось время на «хорошую, эмоционально стабильную маму». Это позволило мне сохранить доверительные отношения с дочерью-подростком, так что наша сепарация прошла без особых конфликтов и отношения переросли в нежную дружбу и постоянный теплый контакт.

Все меры, о которых я пишу, разумеется, не сразу улучшили мою жизнь и не были внедрены единомоментно. На это потребовалось время. Сначала случались серьезные срывы. Пропуски отпусков укладывали меня болеть в постель, депрессивные эпизоды швыряли на эмоциональное дно. В следующей главе я расскажу о том, какой режим я выработала для кризисных ситуаций.

Из интервью с мамами:

Глава 6. Как жить в антикризисном режиме

Перестройка жизни никогда не проходит линейно со стабильным ростом. Про такие процессы нужно думать не как про «начал с понедельника и делаю всю жизнь». Изменения – всегда гипотезы, которые либо сработают, либо нет. И то, что они иногда не работают, – совершенно нормально. Поэтому на проект «выход из родительского выгорания» у меня и ушло четыре года, и у мам, с которыми я разговаривала для этой книги, примерно столько же. Иногда бывает, что новая привычка встраивается в жизнь так, как будто она там всегда и была. А иногда начинаешь что-то новое, а оно мало того что не срабатывает, так ты еще и падаешь ниже уровня, с которого начинала. Для таких ситуаций я выработала режим жизни, который назвала антикризисным. В нем есть свои правила, обязательный мониторинг динамики выхода и фиксация точки, когда этот режим можно отключить. Считаю это важным навыком в проекте «выход из родительского выгорания», потому что никто из нас не застрахован от того, что не все будет получаться.

Как определить, что нужно включать антикризисный режим:

● Если нет ни физических, ни волевых сил встать утром с постели.

● Если состояние «ничего не хочу, отвалите все от меня» длится больше 5 дней.

● Если контакт с ребенком воспринимается как непосильная нагрузка больше 3 дней.

● Если вам кажется, что вы никчемный родитель, и мысль о том, что нужно что-то поменять, не приносит облегчения.

Когда я начинала свой проект-исследование, Изабель Роскам и Мойра Миколайчак еще находились в процессе работы и у меня под рукой не было симптомов родительского выгорания. Поэтому я ориентировалась на себя, вы же можете ориентироваться на них.

Все эти проявления стали отсечкой, которая означала для меня одно: сама я не справлюсь, мне нужна помощь. Как вы, наверное, догадываетесь, я потратила некоторое количество времени, чтобы прийти к этому выводу («Доктора Хауса» я посмотрела семь раз от начала до конца). Я лежала в постели несколько недель в разные периоды жизни, стеснялась попросить о помощи, у меня не было сил разговаривать, выйти из дома, я брала выходные и отпуска на работе. Пока не пришла к простой мысли: не можешь сама – попроси окружающих. Было очень стыдно, но я справилась. А потом я осознала, что именно так сложные периоды и проживаются. Привлечение помощников – обязательное условие для того, чтобы справиться с кризисом.

Что важно в антикризисном периоде?

Первое, что нужно сделать, – собрать свою команду поддержки, если у вас ее до сих пор еще нет. Это 2–3 человека, с которыми вы договариваетесь обсуждать свое состояние, просите о помощи, которую они вам могут оказать.