Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2018 - Коллектив авторов

И до-языческимъ праязыкомъ

Изображаютъ мiровой законъ,

Грозящiй пальцемъ испоконъ

Природѣ, сбившейся въ огромный комъ?

И око, охая, вращается въ оковахъ —

Въ отчаянныхъ кругахъ изъ точекъ безтолковыхъ.

Пустынное пространство – набекрень

И время на оси совсѣмъ свихнулось.

Нѣтъ ничего. Ничто лежитъ, какъ лѣнь,

Лѣнь беспредметная, какъ сверхъявленье,

И на погибельное удивленье

Во мнѣ, какъ въ длинной дрёмѣ шевельнулась

Чужого голоса родная тѣнь.

Верхомъ на голосъ – словно на коня! —

Какой онъ масти, мороченъ ли, яръ ли?

Отъ касти къ касти проскачи меня,

Пегасъ мой, голосъ! По ухабамъ дня!

И нынче я въ себѣ – какъ будто въ ярлѣ.

Иль онъ во весь размахъ, стоверстый моностихъ,

Занесся мной, и мы сплошной голов(о)ногъ?

Какой судьбой меня, какою тьмой настигъ

Мой скорбный баловень, конекъ мой горбунокъ?

Дорога кривонога и горбата,

А время кривозубо и щербато.

Отъ истинъ желчью черною лѣчась,

Сначала жизнь остановлю на часъ,

Движенiю не дамъ покуда хода —

Пусть постоитъ вокругъ широкая природа!

Мнѣ жизнь – какъ всяческая рознь и разнь,

Она и казнь моя, и блазнь,

Охота смертная и жадная боязнь.

Ну а теперь, когда въ ней мыслей никакихъ нѣтъ,

Ни чуждыхъ, ни моихъ, пускай она притихнетъ!

Я ей, собачьей: Цыцъ! Остановись!

И, какъ надъ прорвою, самъ надъ собой нависъ.

А можетъ быть и надо мной нависли,

Какъ тучи съ громомъ – и безъ грома – мысли

И не перуны въ нихъ, а перемѣнный токъ,

И на часахъ я, какъ на коромыслѣ

Покачиваюсь, какъ двойной итогъ?

Когда меня и уйма и орава,

Пусть мрачнаго, но яростнаго нрава,

То, если разсудить и горестно и здраво, —

Орава уйму не переоретъ,

А уйма никогда ораву не уйметъ.

Иль можетъ быть Меня и Мнѣ тьма темъ?

Но не хочу я стать одной изъ тѣхъ системъ,

Которыя бы я на откупъ далъ гадалкѣ,

Ученой пифiи, воздвигшейся на свалкѣ

Бокъ-о-бокъ въ перебранкѣ съ симъ и съ тѣмъ.

И все-таки одинъ я съ Прочимъ, какъ съ Ничѣмъ!

Но мнѣ оно, Ничто – какъ нѣкий пень

Нетесанный, какъ смертная колода,

Какъ обрывающаяся Ступень,

Когда ни выхода, ни входа,

Когда нельзя ни скокомъ, ни ползкомъ.

Я вбитъ коломъ въ Ничто. Но какъ страшна свобода

Существовать великимъ пустякомъ!

Ну пусть я – колъ, ошметокъ или комъ,

Колода или колоколъ стозвонный,

Пусть бью съ размаху, словно тузъ червонный —

Я только около себя, какъ сонъ, рывкомъ,

Творящiй не свои дѣла.

Не сокола, а Ярла, какъ орла —

Клекочущую тѣнь на волю выпускаю,

Своей охотою его таскаю,

Своею волей на охоту. Близко ловъ,

Погоня, травля, вихрь колоколовъ!

Орла съ плеча! Ощерились пороки.

Играть въ орлянку! Бей по банку, тузъ!

Да и въ кутузку! Я, какъ звѣрь въ чужой морокѣ,

Мечусь, метаюсь и мятусь.

И банкъ мечу и самъ же бью по банку,

И ставлю цѣлый умъ на нищего туза,

На слезный крапъ, на музу-оборванку,

На мѣченые лживые глаза.

Въ недоуменiи я говорю: не мѣшкай!

Дери себя на части, но не трать!

А вчужѣ – отъ себя отдѣлаюсь усмѣшкой,

Промашкой ставъ и рѣзвою прорѣшкой,

Но вынужденъ играть и выбирать

Межъ гордецомъ-орломъ и грѣшной решкой.

Возьму судьбу Ягу. Ужель меня убудетъ

И самъ себе я стану просто тать?

Меня ли выборъ быть собою нудитъ,

Но хочетъ, какъ посуду, опростать?

Предметы жизни мнѣ – однѣ примѣты,

Когда тѣла вещей лишь нищетой одѣты.

И сколько ихъ, и сущихъ и не-сущихъ,

Медлительныя тулова несущихъ,

Какъ телокъ жертвенныхъ и какъ невинный Срамъ,

Туда, где Божiй умъ разинутъ, будто храмъ!

А справа отъ меня и слѣва на отлетѣ

Двѣ праведныя дѣвы не изъ плоти,

И я, одно изъ быстрыхъ лицъ надѣвъ

И поглядѣвъ на неодѣтыхъ дѣвъ,

Сужу отчаянно и обалдѣло,

Что каждая изъ нихъ поменьше, чѣмъ полдѣла.

Вѣдь дѣва Истина, правдива, да не иста,

Истоты въ тощей нѣту ни зерна.

Неистовая Вѣра и терниста,

И правильна, да только не вѣрна.

Пусть дѣвы съ головы до пятъ правдивы,

Пусть будутъ обѣ всласть и въ масть и въ диво,

Я остаюсь при мнѣ и се есмь Азъ,

Единый, но отрѣзанный семь разъ,

И все по-разному, на свой покрой.

Огромный голосъ:

Играй и козыряй, тузомъ по Богу крой!

Азъ:

Но тузъ ли Азъ? Но ту ли карту крою?

Огромный голосъ:

Попробуй быть подъ стать герою!

Азъ:

Но какъ войду я въ роль богатыря,

Одно сумненiе боготворя?

Огромный голосъ:

Играй въ герои!

Азъ:

Голосъ нагло-голъ

Огромный голосъ:

Любая ставка – роль себя былого,

И боль себя.

Азъ:

Плыву, какъ Первослово …

Огромный голосъ:

А имя ищетъ свой сполна глаголъ.

И надобно судьбѣ, чтобы всегда по роли

Слова-герои ерунду пороли,

А головы орали отъ тоски,

Натыканы на частоколѣ,

Какъ скорбные скудельные горшки.

Азъ:

Помилуй, злоязычная Стихiя!

Нарѣчiя – какъ адскихъ рѣкъ разливъ.

Яга моя, русалка, Атихiя!

Тебя до музыки безумной разозливъ,

Бьюсь о тебя, бѣда моя и Муза.

Ты – безвоздушная моя обуза,

А я живу, не дуя даже въ усъ,

Пусть въ роли обалдуя, да живусь!

Вотъ такъ и будемъ мы съ тобой: я – житься,

А