Мамочка для принцессы - Моргана Редж

Война с бывшими продолжалась, но я больше не чувствую себя обороняющейся. Я чувствую себя… хозяйкой. И это ощущение было пьянящим. И пугающим. Потому что чем больше я впускаю этот дом в свое сердце, тем страшнее было думать, что однажды мне придется его покинуть.

Глава 19

Павел

Я стою у панорамного окна своего кабинета и смотрю на сад. Внизу, на лужайке, Ася гоняется за Аришей. Обе смеются, их голоса, смешанные в один звонкий поток, долетают до меня сквозь стекло. Ася в своих старых джинсах и с развевающимися волосами. Она не пытается быть идеальной. Она просто живет. И этот дом, моя стерильная, выверенная до миллиметра крепость, наконец-то дышит.

Мой телефон вибрирует на столе. Светлана. Опять. Я отклоняю вызов, даже не глядя. Раньше ее настойчивость меня забавляла. Сейчас — раздражает. Она — эхо из прошлого, которое больше не имеет власти. Как и все они — Виктории, Кати, Насти. Пустые куклы в дорогих нарядах.

Я поворачиваюсь от окна и смотрю на контракт, лежащий на столе. Тот самый, с формулировкой «Консультант по развитию». Самая абсурдная и самая гениальная моя сделка. Я купил не ее время и не ее заботу. Я купил… надежду. Надежду на то, что однажды она посмотрит на меня не как на работодателя, а как на мужчину. И я почти уверен, что этот день настанет.

Дверь в кабинет с тихим скрипом приоткрывается. В щелке показывается нос Ариши. — Папа, можно? — Входи, принцесса.

Она вбегает в комнату, неся в руках лист бумаги, испачканный в фиолетовой и зеленой краске. — Это тебе! Это дракон! Он добрый!

Я беру рисунок. Дракон больше похож на амебу с улыбкой, но для меня это шедевр. — Спасибо, солнышко. Он прекрасен.

— Его нарисовала я и тетя Ася! Она сказала, что у всех драконов внутри должно быть сердце! — Ариша тычет пальчиком в фиолетовое пятно в центре «дракона».

«У всех драконов внутри должно быть сердце». Да. Именно это она и делает. Она находит сердца у всех драконов, что встречаются на ее пути. У меня в том числе.

— Папа, — Ариша копается в кармане своих джинсов и достает смятый бумажный самолетик. — А это тебе от тети Аси.

Она кладет самолетик мне на стол и выбегает из кабинета так же стремительно, как и появилась.

Я разворачиваю бумагу. Это не записка. Это распечатанный первый лист ее нового сценария. В самом верху, крупными печатными буквами, она написала черным маркером:

«Твоя бывшая № 3 (кажется, Марина) сегодня пыталась атаковать. Я применила тактику „творческого беспорядка“. Противник отступил, потерпев сокрушительное поражение. Завтра вешаю в гостиной гамак. Готовься. Твой главный стратег по борьбе с наследием, Ася».

Я читаю это сообщение снова и снова. И смеюсь. Тихим, счастливым смехом, который идет из самой глубины груди. Она не жалуется. Не требует, чтобы я разбирался с моим «хламом». Она превращает это в игру. Нашу игру.

Именно в этот момент я понимаю, что все мои прошлые отношения были просто… сделками. Взаимовыгодным обменом: я получаю красивое лицо для светских раутов, они — доступ к моим ресурсам. Никто из них не писал бы мне бумажных самолетиков с отчетом о «тактике творческого беспорядка». Никто не принес бы мне рисунок дракона с сердцем.

Я подхожу к барной стойке, но не наливаю себе виски. Вместо этого я беру со стола тот самый бумажный самолетик и осторожно, чтобы не помять, кладу его в верхний ящик стола. Рядом с первым, грубо надутым мячиком Ариши, который Ася когда-то починила на пляже.

Я возвращаюсь к окну. Они все еще там. Ариша забирается Асе на спину, и та, притворно кряхтя, изображает лошадку. Я смотрю на них, и во мне просыпается что-то давно забытое, первобытное. Чувство собственности. Не как на вещь. А как на свою стаю. Свою территорию. Свою семью.

Завтра я скажу своему юристу, чтобы он начал процесс официального расторжения всех несуществующих, но все еще висящих в воздухе «обязательств» с бывшими. Пора наводить порядок и на этом фронте.

А сегодня вечером… сегодня вечером я не буду прятаться в кабинете. Я спущусь в гостиную. Сяду рядом с ней на диван. И, возможно, просто спрошу, какой гамак она планирует вешать. Просто чтобы услышать, как она будет рассказывать об этом с горящими глазами. Просто чтобы быть рядом.

Потому что этот дом, наконец, стал домом. И все благодаря этой невыносимой, прекрасной, абсолютно непредсказуемой женщине, которая научила моего дракона иметь сердце.

Дорогие мои)) так как история не находит отклика, она останется бесплатной до конца написания) после окончания будут сутки на дочитывание, затем история станет платной.

Глава 20

Ася

Я в почти готовой комнате Ариши расставляю по полкам ее армию плюшевых монстров. Открываю окно — в комнату врывается запах скошенной травы и вечера. Тишина. Та самая, наполненная смыслом, а не пустотой. И в этой тишине мой мозг, наконец, переваривает тот самый бумажный самолетик.

Я отправила его почти шутя. Рискуя. А он… он принял эту игру. Он не позвонил, не закатил глаза, не потребовал «серьезного разговора». Он просто оставил самолетик у себя в кабинете. Артем, забегавший туда за забытой зарядкой, это видел и доложил мне с видом шпиона: «Лежит, мам, на самом видном месте, как реликвия какая-то».

И вот сейчас, раскладывая мягкие игрушки, я ловлю себя на дикой, совершенно абсурдной мысли: а что, если это не игра? Что, если его взгляды, его редкие, но точные прикосновения, это молчаливое принятие всего моего безумия — не просто тактика? Что, если он и правда…

Резкий звонок домофона в прихожей режет тишину, как нож. Я вздрагиваю. Галина Ивановна куда-то отлучилась, Павел еще не вернулся. Вздыхая, я иду открывать.

На экране — женское лицо. Незнакомое. Молодое, красивое, с вызовом в глазах. Очередная? У них что, график дежурств?

— Да? — спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал уставше-равнодушно.

— Павел дома? — голос звонкий, уверенный.

— Нет. Могу я что-то передать?

Девушка на экране прищуривается. — А вы кто?

Вот же черт. Устала я уже от этого вопроса. Сегодня у меня нет сил на остроумные ответы.

— Я Ася, — говорю я просто. — Живу здесь.

Наступает пауза. Затем она произносит с издевкой: — А, понятно. Новая нянька. Слушай, передай Паше, что звонила Лера. Напоминаю о своем существовании. Он