Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин
Другой случай прицельной заботы Славского не только о здоровье, но о достойном быте, условиях жизни подчиненных приводит академик Борис Литвинов. Приехав в очередной раз с инспекцией НИИ-1011 в Снежинск и подводя итоги увиденному в кабинете директора института Георгия Ломинского, Славский спросил его вдруг про некую заброшенную стройку на берегу озера. И как ни пытался темнить директор, пришлось рассказать, что это остановленная стройка двухэтажных коттеджей для ученых, о которых мечтал покойный уже к тому времени Кирилл Иванович Щёлкин. А остановили ее, поскольку местный секретарь горкома КПСС поставил вопрос о «моральности проживания советских ученых в отдельных коттеджах».
Приказ № 81 об утверждении технического проекта ведомственной больницы. 12 февраля 1974 г.
[Центральный архив корпорации «Росатом»]
«Когда Славскому рассказали эту историю, его возмущению не было границ. Мы услышали немало нелестных слов о якобы «коммунистах» на словах и начетчиках по существу. Свое бурное выступление он закончил указанием немедленно приступить к строительству коттеджей. Теперь в нашем Снежинске есть уникальный уголок, который смело можно назвать поселком имени Е.П. Славского» [89. С. 153].
В конце 1970‐х Славский решил построить в Москве центральную ведомственную больницу, «чтоб была не хуже, чем у 4‐го Главного Управления Минздрава» – «Кремлёвки», как ее называли. Позвонил верному другу и соратнику Аветику Бурназяну – и дело немедленно закрутилось.
Нужно было выбрать главврача, и Ефим Павлович вспомнил про молодого, но «шустрого» медика из Зарафшана Геннадия Матвеева, который был там начальником медсанчасти, а потом переместился в медсанчасть Ровенской АЭС на Украине. Распорядился, чтобы его вызвали в Москву и сразу назначили «главврачом», когда больница еще только начинала строиться. Здесь интересно вот что: официальное назначение Матвеева на эту должность произошло лишь в 1983 году приказом по Минздраву, да и не мог глава «атомного» министерства утверждать в должности медиков. Но… утверждал де-факто, а потом его решение оформляли уже де-юре. Подход чисто средмашевский: главврач – «хозяин» больницы, значит, пусть внимательно наблюдает и за качеством ее строительства и заранее озаботится аппаратурным наполнением. Так и получилось.
Геннадий Матвеев, ставший руководителем Корпуса специализированной стационарной помощи клинической больницы № 6 Минздрава СССР (ныне Федерального научно-клинического центра специализированных видов медицинской помощи и медицинских технологий ФМБА России), заслуженный врач РФ и в конце жизни – почетный попечитель храма Свт. Николы на Берсеневке, вспоминает: «Ефим Павлович очень много сделал для нашей медицины. Во всех МСЧ нашей страны, где мне приходилось бывать, я видел его руку, которая заставляла создавать промышленную медицину. Ефим Павлович, говоря с полной мерой ответственности, создал и нашу больницу».
Геннадий Николаевич Матвеев.
[Из открытых источников]
В поисках передового оборудования для больницы Матвеев столкнулся с проблемой закупки дорогостоящих аппаратов производства Чехословакии. Попытка решить вопрос через Минздрав уперлась в бюрократические проблемы. Дело затормозилось, Геннадий Николаевич нервничал и наконец «дерзнул» обратиться к самому министру Славскому.
Медик не понимал тогда, что для «огромного» и, как тогда казалось Матвееву, «недосягаемого» министра атомного ведомства такая просьба была совершенно естественной и обыденной. Эта разность восприятия вкупе с естественной робостью молодого врача создала забавную коллизию. Славский, с первого раза «расслышавший» телефонную просьбу Матвеева, сразу предложил тому прийти к нему домой, чтобы обсудить проблему. Но тот подумал, что приглашение относится не к нему.
Через некоторое время он вновь позвонил Славскому, чтобы напомнить про свою просьбу, – и был приглашен повторно. Но опять что-то недопонял: мол, кто я такой, чтобы секретный министр к себе домой звал… Наконец, на третий раз, он все же догадался, что зовут именно его и именно домой, – и пришел на дрожащих ногах в квартиру министра на улице Воровского. Был молча впущен, за чем последовала настоящая драматургическая и до колик смешная (со стороны) сцена. Славский усадил главврача на стул, а сам по-кавалерийски оседлал стул напротив. Опершись руками о спинку, он сперва пару минут молча в упор разглядывал его. Медик совсем стушевался. Вот как он сам описывает произошедшее:
«Ефим Павлович: Сиди не вертись, смотри мне в глаза, я должен понять, почему я тебя два раза приглашал, а ты не пришел. У меня такого еще не было.
Я и не знаю, что ему сказать.
– Говори, – требует Ефим Павлович.
– Ефим Павлович, первый раз я подумал, что это ко мне не относится, что вы кому-то говорите, кто стоит рядом с вами, а второй раз я не знаю почему.
– Сиди, не вертись. Дай мне в глаза посмотреть. Я должен понять.
И так продолжалось несколько раз.
Затем: – Ну ладно, ну не пойму, ну не было у меня такого, чтобы я приглашал и ко мне кто-то не пришел. Курчатову спортивный костюм достал. Так вы знаете, он пришел с этим костюмом. Вот здесь на лестнице этот костюм надел и им хвастался. А я тебя пригласил, а ты ко мне два раза не пришел. Сиди, не вертись, тебе говорят.
Потом, когда все это кончилось, он приносит бутылку водки, закуску и наливает полный стакан.
– Ну ладно, давай выпьем.
Я смотрю на этот полный стакан и думаю, что же мне делать…» [93. С. 296–297].
Конец у этой истории был, разумеется, счастливым: бедному непьющему медику пришлось осушить свой первый в жизни полный стакан водки, дабы не испортить все дело. Нужная аппаратура была закуплена, первоклассная больница Средмаша «не хуже, чем Кремлёвка», вступила в строй вовремя.
Без сомнения, была бы закуплена и вступила бы и без стакана, но за «обиду» с долгим манкированием личного приглашения нужно было «ответить». Таков уж был Ефим Павлович Славский!
Глава 2
Метод Славского
У министра среднего машиностроения была своя и сегодня достойная изучения система руководства, которую разные люди, работавшие с ним, не сговариваясь, называли «методом Славского». В эту дефиницию входят многие аспекты – научные, организационные, психологические; наконец, просто человеческие, определявшиеся как строгим расчетом, опытом, так и природными
