«Практический работник» Георгий Маленков - Андрей Константинович Сорокин

(ныне Самара) ответственным редактором газеты «Волжская коммуна», вероятнее всего, при прямом участии самого Маленкова, отлично понимавшего опасность присутствия в непосредственной близости сотрудника, дважды проявившего личную нелояльность по отношению к нему и его позиции. Уже в начале июня 1937-го Цехер будет избран членом горкома, а 14 июня на областной партконференции и членом Куйбышевского обкома и даже кандидатом в члены его бюро. Вероятно, не в последнюю очередь именно этот карьерный взлет дал Цехеру основания для написания пространной записки, критикующей высокопоставленного сотрудника центрального партийного аппарата. Другим поводом полагать, что он крепко стоит на ногах, могли быть его родственные связи. Старший брат Цехера, Арон, был видным партийцем и с 1934 года являлся вторым секретарем ЦК компартии Узбекистана. Опрометчивость поступка младшего Цехера выяснится довольно скоро. 7 октября решением Куйбышевского обкома он будет снят с должности редактора газеты, выведен из состава кандидатов в члены бюро обкома и из обкома ВКП(б). На следующей день решением первичной партийной организации «Волжской коммуны» он будет исключен из партии «за связь с врагами народа и развал редакции»96. 26 октября решение «первички» подтвердит обком и исключит Цехера из партии как «врага народа». Мы не знаем доподлинно, приложил ли Маленков руку к такому развороту судьбы Цехера или тот «случайно» попал в маховик репрессий, который приобрел свой размах при прямом участии подобных ему инициативных работников с мест. Еще раньше под каток репрессий попадет Арон Цехер. 5 сентября решением Бюро ЦК КП(б) Узбекистана он был освобожден от занимаемой должности, выведен из состава бюро и исключен из партии как «враг народа», а в 1938 расстрелян. Так или иначе, неудобный свидетель исчезнет, сохранится только его донос, заботливо прибереженный Ежовым в заготовленном на Маленкова «деле».

Записка Е. Цехера Н.И. Ежову с обвинениями Г.М. Маленкова в «абсолютно некритическом» и «либеральном» отношении к руководителям Азово-Черноморской парторганизации во главе с Б.П. Шеболдаевым, в «политической слепоте» и «двурушничестве». 22 июня 1937

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп.11. Д. 196. Л. 41–43]

К моменту, когда Ежов получит откровения Цехера, Шеболдаев уже будет арестован и постановлением июньского пленума ЦК выведен из его состава. 30 октября того же года Военной коллегией Верховного суда его приговорили к высшей мере наказания и расстреляли в тот же день. 14 марта 1956-го Шеболдаев будет посмертно реабилитирован и восстановлен в партии. В нашем распоряжении нет документов, которые могли бы объяснить «мягкотелость» Маленкова в отношении Шеболдаева существованием каких-то особых отношений между ними. В июне 1937 года Ежов, вероятнее всего, не дал хода делу против Маленкова, поскольку прекрасно понимал, что ни Маленков, ни он сам не могли запустить репрессии против представителей высшего слоя партийной номенклатуры без команды сверху – со стороны вождя. Ну, и сам Маленков тогда уже стал «порученцем» Сталина, к тому же искавшим благосклонности самого Ежова, который отложит поступивший «сигнал» в папочку до «лучших времен».

«…часто выезжал в различные города»

В 1937 году Маленков совершил ряд поездок в регионы с целью проверки деятельности парторганизаций и управлений НКВД. По информации Поскребышева, «когда возникала необходимость проверки работы на местах по борьбе с вражескими элементами, обычно командировался Маленков с бригадой своих и чекистских работников»97. В июне его направят в Ярославль, в июле – августе в Минск, в августе – в Казань.

Предоставим слово помощнику Маленкова Суханову, побывавшему, как он утверждал, вместе со своим начальником в шести таких поездках. К каждой из них, расскажет спустя двадцать лет Суханов, Маленков готовился. Перед отъездом он давал указание инструкторам отдела собрать данные об экономическом положении той или иной республики, области, об имевшихся там недостатках.

Д.Н. Суханов. 1940-е

[Оренбургский губернаторский историко-краеведческий музей]

«Заранее выбиралось все, в чем можно было бы обвинить тех или иных руководящих партийных работников. На основании таких односторонне подобранных материалов, рисующих якобы неблагополучное положение в экономике и работе с кадрами, Маленков подготавливал свое выступление на пленумах обкомов партии, куда он выезжал. В своих выступлениях Маленков, как правило, тенденциозно сгущал имевшиеся недостатки в работе партийных организаций, объявлял недостатки вредительством и требовал освобождения руководящих работников от занимаемых должностей и привлечения их к ответственности. При каждом таком выезде Маленков прежде всего вызывал к себе работников органов НКВД и требовал от них справки о недостатках в экономическом положении края или области и справки, которые бы компрометировали руководящих работников партийных и советских органов. Заранее, до выезда, Маленков решал вопрос об освобождении руководящих работников и поэтому почти всегда брал с собой кандидатов на замещение должностей. Возвращаясь из командировки, Маленков составлял записку Сталину, в которой указывал, что он якобы навел порядок, вскрыл вредительство и разоблачил врагов. Каждая такая поездка занимала у Маленкова недели полторы, а то и меньше. На самом деле Маленков на месте никакого изучения положения в работе партийных организаций не проводил, а единственно добивался освобождения руководящих работников от должностей, учинял разгром и уезжал, а по приезде обманывал Сталина, заявляя, что он якобы навел порядок. Каждый выезд Маленкова для так называемого изучения состояния работы партийных организаций сопровождался арестом руководящих партийных работников. Так, в 1937–1938 годах Маленков выезжал в Минск, Ярославль, Тулу, Омск, Саратов, Сталинград, Казань, Тамбов и Ереван, и в каждом случае дело заканчивалось арестами первых секретарей обкомов партии. В таких поездках Маленков всегда таскал с собой пьяницу и морфиниста Донского [речь идет о помощнике Маленкова В.А. Донском. – А. С.], который был специалистом по фабрикации лживых материалов на руководящих работников партийных органов… выступив на пленумах обкомов партии с разгромными речами, Маленков давал мне указание изымать стенограммы его выступлений, а затем их уничтожать… я считаю, что Маленков боялся разоблачения своих действий на местах, и поэтому он приказывал мне уничтожать стенограммы»98.

Оценивая эти сведения, источником которых является Суханов, читатель обязательно должен знать, что эти и другие показания он дал на Маленкова в декабре 1957-го, находясь в колонии, будучи осужденным за хищение и приговоренным к 10 годам лишения свободы в августе 1956-го. Об обстоятельствах его дела мы поговорим позднее, а сейчас важно отметить, что за полгода до состоявшегося в Перми допроса Суханова Маленков – в составе «антипартийной группы» – был выведен из состава ЦК КПСС, снят со всех должностей, о чем было повсеместно известно из многочисленных сообщений советской печати и «политинформаций» разного рода на местах. Мы не знаем, инструктировал ли следователь Суханова перед допросом о характере необходимых