Чего хотят драконы - Тереза Тур
— Ваше высочество, примите наши извинения за опоздание.
Брюнет поклонился, блондин же, словно очнувшись, лишь слегка склонил голову.
— Как в городе? — с интересом спросил Его высочество у вновь прибывших.
— Неспокойно.
— Мы уверены, что с девушками всё пройдёт без происшествий? — даже сидя дракон был вынужден смотреть на губернатора сверху вниз.
От всполоха синих глаз несчастному, что мыслями уже был в безопасности в собственном уютном особняке, стало нехорошо. Или это от солнца?
Бал через два дня. Надо просто пережить этот день, хотя... Взрыв в отеле покушение на какую-то учительницу, кажется, рисования (и откуда она только взялась?)
На эту тему с ним ещё не говорили, и сейчас крайне важно не разочаровать Истинных. Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы девушки прошли через арку. Пора утереть нос этим... небо, не слушай! Спесивым повелителям и показать, какие бриллианты есть в Родаке.
— Смотрите, — блондин оказался у самого края.
Он напряжённо всматривался, перегнувшись через ажурные перила балкона, туда, где из толпы нарядных девушек отделилась тоненькая фигурка.
Синее платье. Руки в кружевных перчатках сжимают букет сирени. Она улыбается, едва касаясь щекой лепестков, и решительно шагает к арке.
— Стефани, — шепчет блондин одними губами — так, чтобы его никто не слышал.
— Может быть, — осторожно произносит принц, глядя на блондина, — мы можем считать отбор...
— Мне кажется, стоит продолжить, — отвечает блондин, не поворачиваясь.
Девушка исчезает в арке. Минута. Другая.
— Это неопасно? — хмурится губернатор.
— Утверждали, что нет, — пожимает плечами принц, не отрывая от арки глаз.
На мгновение арка стала прозрачной, её очертания растворились в воздухе, но тут же вернулись, вспыхнув неистово-синим. Камни площади и окружающих зданий заискрились, будто покрылись инеем, а затем... Затем всё исчезло.
Глава девятая
Стефани стояла перед второй аркой, внешне ничем не отличающейся от первой. Та же искусная резьба, подножье украшено цветами — белоснежные розы страстно льнут к прохладному розоватому мрамору, олицетворяя, по мнению организаторов, чувства влюблённых.
Мило, символично, однако Стефани предпочла бы знать истинное предназначение артефакта, желательно с подробным указанием возможных последствий. Но нет — так нет. Попыталась заставить себя сделать шаг, но ноги не слушались. Странное чувство. Она на что угодно могла бы поспорить, что не боится. То был не страх, то было нечто большее, необъяснимое. Магия? Но зачем?
Стефани оглянулась. Остальные девушки, видимо, чувствовали то же самое. Их испуганные глаза не отрываясь смотрели на артефакт, словно в пасть ненасытного чудовища. Рози, что так отчаянно и смело рвалась на отбор, застыла, сжав поникшие от жары лилии. Аромат цветов плыл в раскалённом воздухе, но уже не вызывал радостный трепет, скорее наоборот. «Неужели запах роз, лилий и сирени на всю жизнь останутся в памяти ядовитым привкусом страха неизвестности?»
Это была последняя мысль. Неожиданно для себя самой Стефани, очнувшись, шагнула в арку.
Она шла, не оборачиваясь, не думая ни о чём. Яркий бирюзовый свет окутывал её всю, и с каждым шагом казалось, что это правильно, и другого пути быть не может. Стало легко, радостно, свободно! Мир переливался всеми оттенками синего — таких красок, увы, в палитре художника не существует. Даже магия не поможет. Куда ни кинь взгляд — небо! Огромное, бесконечное небо...
«Чего ты хочешь?» — раздалось в голове.
Такой простой вопрос. Чего она хочет? Свободы. Для себя и всех, кто ей дорог. В ласковой синеве на неё смотрело лицо Рольфа. Оно то появлялось, то исчезало, и каждый раз черты менялись почти до неузнаваемости, но жили в её сердце.
Стефани зажмурилась, стараясь слить оба образа воедино, чтобы запомнить навсегда, а когда открыла глаза, перед ней стояла мама. Она улыбалась своей таинственной, грустной улыбкой, протягивая руки.
— Мама!
Стефани бросилась к ней, но образ уже растаял, и она увидела Лили с дочерью, танцующих среди крошечных сахарных фей.
Она видит тех, кто дорог, всей душой желая им счастья, но она не видит ничего для себя самой... Она же так мечтала обернуться. Показать отцу, что она — дракон. Сильный. Истинный.
В сознании раздался тихий, добродушный смех:
«Нельзя показать истину тем, кто её не желает видеть. Ты — дракон, Стефани. Сильный. Прекрасный...»
Слёзы навернулись на глаза. Она — дракон? Тогда почему она не смогла обернуться? За что? В чём она провинилась?
«Узнай о том, что произошло на утёсе».
Ветер обнимает утёс семьи Крейг. Солнце вот-вот взойдёт. Она с детства любила это строгое, угрюмое место, что казалось уютным и каким-то «своим». Отец тоже любил его, она это чувствовала. Утёс врезался в небо, как в море. Ветер щекочет лицо, ласкает волосы. Она — дракон. Этот день она запомнит навсегда, самый счастливый день в жизни, когда...
— Нет, — шепчет Стефани, вглядываясь в собственное полное искренней надежды лицо. — Не-е-е-ет!
— Стефани! — кто-то схватил её за руку, и наваждение исчезло. — Жива?
— Что? Кто?
...
Площадь Парящих. За спиной — арка. Розовато-бежевый мрамор, розы. И никакого синего света. Жаль. Было красиво. Рольф держит её за руку. Какое встревоженное у него лицо. Стефани вдруг отчаянно захотелось всё вернуть. Кафе, запах кофе и булочек, его улыбку и предложение сбежать на экскурсию по городу.
— Что с вами?
— Я... Я не знаю.
Стефани Крейг сделала несколько глубоких вдохов. О том, что сейчас произошло, она никому не расскажет. Это... Личное. Странная, древняя магия не отпускала. Внутри кипела злость, девушка сжала кулаки, стараясь успокоиться. Первое — надо выяснить всё об артефакте, воздействие которого она только что испытала на себе. Второе — узнать, что же произошло на утёсе в день... В день, когда она должна была стать самой счастливой.
Горло пересохло, словно она не один день скиталась по пустыне, взывая о помощи. Блондин обнял за талию, прижал к себе и что-то говорил, но она никак не могла разобрать слов.
— Стефани? Вы слышите меня? Вас не было слишком долго.
— Так... Так не должно быть? — она наконец поняла, что он говорит.
— Нет.
— Арка... Артефакт. Что им проверяли?
— Уровень магического потенциала.
— Ясно... Из Родака никто не должен был попасть в Верхний город?
