Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин

Тогда же комбинату присвоили имя С.М. Кирова, а затем переименовали в Днепровский алюминиевый завод (ДАЗ). Три технологии производства, по которым работали здесь, электролизная, глиноземная и электродная, разбили на три цеха.

К 1937‐му в Запорожье производилось уже 60 % всего советского алюминия. В том же году по вымученному делу о «вредительстве» был арестован директор ДАЗа Петр Мирошников (отсидев, после войны он вернулся на восстановленный Днепровский титано-магниевый завод). Это о нем Ефим Павлович Славский вспоминал в разговоре с Р.В. Кузнецовой:

«Там был очень хороший директор. К сожалению, его в период культа личности арестовали, а меня направили на его место. Я же тогда являлся специалистом по тяжелым металлам (меди, свинцу, цинку) и благородным (золоту, серебру), а алюминий – легкий металл. По алюминию я в свое время только лекции прослушал, опыта инженерного еще не было. Но руководящий опыт уже был… пришлось специализироваться заново» [85. С. 19].

Технология норвежцев Сёдерберга – Сема – Вестли с самообжигающимися угольными анодами, взятая в СССР за основу электролизной выплавки алюминия, была удобна тем, что не требовала особо высокой квалификации персонала. Правда, при сжигании угольных анодов кислородом выделялись анодные газы из оксида углерода, бензапирена, смолистых соединений. Эта ядовитая смесь требовала тщательного отвода и строгого соблюдения техники безопасности. В дальнейшем Славскому весьма пригодится эта «школа ТБ».

Он быстро входил в курс дела. Робости, подобной той, которую он ощутил на цинковом заводе в Орджоникидзе, уже не было. Хотя масштабы производственных цехов и оборудования ДАЗа заставляли робеть инженеров-новичков. Огромные вертикальные серебристые установки электролизеров с причудливыми газосборными колоколами, конвейер, по которому сырье поднималось на верхотуру для загрузки в расплавную ванну, жерла печей с гарнисажем, напоминавшие домны, автоматические вагонетки, снующие по круговым рельсам. А во дворе – мощная электроподстанция: строй пузатых масляных трансформаторов с конусными рогами фарфоровых изоляторов, напоминавших допотопных чудищ в окружении проводов и железного кружева ЛЭП, уходящих к Днепрогэсу.

Славский уже знал, что для выплавки одной тонны алюминия требовалось 20 тысяч киловатт-часов электроэнергии, безостановочно гудевшей в проводах. И над всем этим хозяйством ему предстояло директорствовать, отвечая, если что, головой. К такому «режиму» он, впрочем, уже был приучен.

Инженер ДАЗа, а позже сотрудник Челябинского научно-исследовательского института доктор технических наук Яков Щедровицкий вспоминал о Славском, с которым ему довелось работать до и во время войны: «Ефим Павлович появился на Днепровском алюминиевом заводе в 1940 г., куда его назначили директором. В свои 42 года он, гладко причесанный, темный шатен, выглядел опрятным, уверенным, несуетливым… «менеджером» – в хорошем смысле. Он пришел из цинковой промышленности, имея общее с производством алюминия представление об электролитическом получении металлов. До Славского директорской руки на ДАЗе не ощущалось после ареста Петра Ивановича Мирошникова. Славский пришелся по вкусу людям ДАЗа, он был умен. К примеру, в это время старший снабженец завода Тумаркин не сидел в кабинете и не пропадал в командировках, а ходил по цехам, выясняя, что потребуется завтра. Оперативок и заседаний почти не было. Работали» [40. С. 6].

Запорожье, проспект Металлургов. С открытки 1930‐х гг.

Ефима Павловича и супругу поразила не только мощь комбината, но и выросший вокруг него город. Был он по-своему невиданным – радикально устремленным в будущее.

Между днепровской плотиной и промплощадкой, где возводились заводы, в 10 километрах от центра старого Александровска возник «поселок № 6», получивший позже название «Соцгород». С какого-то момента этот город сам себя строил, хотя началось все с большого всесоюзного проекта.

Славскому рассказали, что еще в 1928 году под руководством знаменитого академика архитектуры Жолтовского началась проработка функциональной концепции и облика будущего «Большого Запорожья», а затем объявлен конкурс, в котором участвовали подопечные известного архитектора Щусева, многие советские и зарубежные мастера архитектуры. В результате родился диковинный, но при этом соразмерный, продуманный городской ансамбль, в котором конструктивизм сочетался с неоклассикой, авангардизм с модерном и современной интерпретацией античного, египетского, древневосточного зодчества.

Идя на работу и возвращаясь домой по аллее Энтузиастов, работники комбината видели широкие перспективы улиц, грандиозные, залитые светом пространства площадей, чистые линии зданий между высаженными аллеями деревьев.

Задуман был «город-сад» – по слову Маяковского. Четырехэтажные дома с туфовой облицовкой и просторными комфортабельными квартирами. Детские площадки, библиотеки, крупнейший на тот момент в Союзе кинотеатр «Первый художественный», 6 стадионов, 8 спортивных залов, 6 водных станций на Днепре…

Конечно, не все было столь радужно. Работяги жили в гораздо более скромных рабочих поселках индивидуальной застройки – Первомайском, Зеленом Яре. Некоторые чернорабочие вплоть до начала войны ютились в землянках в районе Пятнадцатого и Алюминиевого поселков.

Неподалеку от комбината располагался лагерь для военнопленных – уроженцев Западной Белоруссии и Западной Украины, интернированных после присоединения этих областей к СССР в 1939‐м. Их использовали на стройках Нового Запорожья. Правда, не всегда эффективно. Вот любопытный отрывок из совсекретной директивы наркома внутренних дел УССР И.А. Серова начальнику Запорожского лагеря для военнопленных С.А. Петрушину «об усилении работы среди военнопленных, привлечении антисоветски настроенных лиц к уголовной ответственности» от 21 декабря 1939 году: «Низкая трудовая дисциплина среди военнопленных привела к тому, что из имеющихся 1601 человек на работу ежедневно выходит только 1500 чел., а остальные по разным причинам (болезнь, симуляция, отсутствие ботинок) на работу вовсе не выходят. Кроме этого, военнопленные самовольно уходят в город, организовывают массовые пьянки, ведут среди населения антисоветские разговоры и т. д.» [17].

Трудился этот «контингент» и на подсобных работах алюминиевого завода. В дальнейшем Славскому не раз еще придется иметь дело с рабочими-зэками – такова уж была специфика «ударных» строек в то время.

Председатель горисполкома Владимир Скрябин, встречая нового директора ДАЗа, с увлечением показывал Славскому на картах и проектных эскизах перспективы, которым еще предстоит воплотиться в новом Запорожье.

– Вот смотрите: здесь будет площадь Ленина с монументальными Дворцом культуры и музеем Днепростроя, а между которыми высокая прозрачная аркада. Проходящим по ней откроется вид на Днепр, плотину и памятник Ленину на высокой колонне. А вот здесь мы построим Дом техники, Дом книги, Дом общественных организаций, Деловой клуб ИТР. А вот тут вдоль Днепра протянется линия из 16 независимых друг от друга Соцгородков».

Ни увлеченный планами председатель, ни столь же увлеченно слушавший его директор, да и вообще никто не догадывался, что очень скоро придется под вой сирен и свист авиабомб тушить пожары, спешно демонтировать заводские агрегаты, взрывать красавец Днепрогэс…

Пока же знойное украинское лето плыло на городом, не предвещая будущих бед. Ефим Павлович с супругой и дочерью шли с воскресной прогулки по старому Александровску в