Виктор Черномырдин: В харизме надо родиться - Андрей Вячеславович Вавра
Все верно. Только вот в той же самой так часто вспоминаемой нами Польше, при консенсусе общества и всех главных политических сил относительно вектора перемен, население переживало не только материальный, но и социально-психологический шок. При том что страна в гораздо большей степени, чем Россия, созрела для системных реформ.
«Мягкая денежная политика, проводившаяся в это время в России, во многом объяснялась зависимостью Центрального банка от популистски ориентированного парламента, – считает Лопатников. – Центробанк упорно выдавал по своему усмотрению льготные кредиты крупным предприятиям, чтобы поддержать их на плаву, в том числе предприятиям убыточным, выпускавшим никому не нужную продукцию. Льготные кредиты активно перепродавались с огромной выгодой для финансовых спекулянтов, они служили питательной средой для коррупции… Только к 1994 г. льготное кредитование удалось поставить под контроль. А пока такая практика вела лишь к увеличению денежной массы, а значит, разгоняла инфляцию».
Как ни выкручивался ЧВС, стараясь максимально рационально оперировать скудным бюджетом, пуская в ход разные хитрости и уловки («а я тебе звонил?»), невыполнение финансовых обязательств правительства серьезно угнетало предприятия реального сектора, ослабляя динамику реформ.
«Невыполнение обещаний коллективам предприятий, рассчитывавшим на государственные субсидии, дезориентировало их, ослабляло усилия, направленные на адаптацию предприятий к рыночным условиям. Последствия такой политики, по-видимому, понимал и В. Черномырдин. К тому же уход из правительства Е. Гайдара и Б. Федорова осложнил его положение. Главе правительства стало труднее принимать финансово не обоснованные решения, перекладывая ответственность за них на молодых “монетаристов”… В первые месяцы 1994 г. правительство продолжало политику, проводившуюся в 1993 г. Из-за этого в газетах писали, что Черномырдин объявляет одно, а делает другое, говорили о “тайной стабилизации Черномырдина”. В ходе дебатов по проекту государственного бюджета на 1994 г. … у правительства были буквально вырваны обещания дополнительных бюджетных дотаций. Плановый дефицит бюджета возрос с 8,6 % ВВП до 9,7 % ВВП. По навязанным правительству расходам дефицит мог быть еще больше, но одновременно были увеличены (разумеется, на бумаге) доходы федерального бюджета. И это несмотря на то, что ход сбора налогов в первом квартале уже продемонстрировал нереальность намеченных показателей… Иными словами, политическая уязвимость правительства перед лицом оппозиционно настроенных законодателей снова толкнула его на расширение эмиссионного финансирования народного хозяйства. Что и подтверждает сомнение в том, что с принятием новой конституции двоевластие удалось устранить».
Люди изнутри власти, на практике погруженные в экономические проблемы тех лет, – не теоретики, не идеологические и политические противники – убеждены, что тогда не было «единственно правильных решений». Практически у каждого была оборотная сторона. Исправляя одно, портили другое. Правительство, ЧВС, Ельцин в своих решениях должны были протиснуться в узкую щель между необходимым и возможным. И практически всегда решения, выправляя ситуацию в одном, нарушали баланс в другом.
Естественным следствием либерализации цен стала инфляция. Обуздать ее удалось лишь к 1996 году, когда среднегодовые темпы инфляции постепенно стали снижаться (до 1998 года). Боролись с инфляцией с помощью жесткой финансовой политики. Решили одну проблему, зато вылезла другая – сразу увеличились массовые неплатежи между предприятиями, сократились налоговые поступления в бюджет, произошли рост задолженности по заработной плате и резкое ухудшение жизненного уровня населения.
Жесткая бюджетная политика угнетает производство. Мягкая – разгоняет инфляцию. В результате растут процентные ставки по кредитам, что ограничивает возможности кредитования производителей. Какой тут может быть рост экономики? Следовательно, управляя экономикой, необходимо постоянно корректировать линию – то мягче, то жестче.
4.2. «ЧВС не разбирался»
«ЧВС не разбирался» – такое можно прочитать во многих трудах, посвященных эпохе реформ. А если и разбирался, то не так, как надо. Это самый простой способ переложить всю ответственность на ЧВС и уйти от ответа на вопрос: почему реформы шли так тяжело? Почему встречали такое сопротивление?
Мало кто обратил внимание на признание Гайдара и Чубайса, которое они сделали в своей совместной книге «Развилки новейшей истории России». Там они отметили парадоксальную особенность хода российских реформ: субъекты рыночных отношений в своем большинстве демонстрировали абсолютно нерациональное поведение. Вели себя не по правилам, совсем не так, как от них ожидалось.
«Везде собственники, они же – работники предприятия, предпочитали голосовать за увеличение расценок и рост заработной платы, а не за снижение себестоимости и направление дохода или прибыли на инвестиции. Они предпочитали потреблять сегодня, нежели вкладывать деньги в новые технологии, которые окупятся лишь через несколько лет, то есть объективно выступали против модернизации предприятий».
Обратим внимание на слово «везде».
Реформаторы считали, что новые собственники будут учиться эффективному менеджменту, учиться создавать конкурентоспособные производства. А те – что сначала надо постараться выжать максимум из того, что им досталось.
В теории такого быть не должно. Но в российском варианте собственники тратили полученную прибыль в основном на предметы роскоши и потребления – квартиры, дома, машины, драгоценности, шумные многолюдные приемы с приглашением дорогих артистов, в дальнейшем – на яхты и самолеты, зарубежную недвижимость. Эти поведенческие особенности отечественного бизнеса, ставшие неожиданностью для реформаторов, оказали существенное влияние на ход российских преобразований.
Пускать прибыль на личное потребление – это еще не самый плохой вариант. Достаточно примеров, когда производство просто закрывалось, часть оборудования продавалась, остальное сдавалось на металлолом, а земля уходила под какое-нибудь строительство (жилья или офисов).
Был еще третий – наихудший – вариант поведения субъектов рыночных отношений. Достаточно распространенный.
Мой друг на закате СССР соорудил мини-лесопилку – такой популярный в те годы малый бизнес. Но в начале 90-х к нему пришли и сказали, что теперь он должен платить. Иначе сожгут. Очевидно было, что жаловаться бессмысленно: кто будет охранять какую-то крохотную лесопилку? Друг все бросил, собрал рюкзак и уехал домой – не хотел работать на бандитов.
Таких примеров были тысячи.
Хорошо зная жизнь, ЧВС предполагал от нее возможность разных неприятных сюрпризов, о которых реформаторы, видимо, даже не подозревали.
На мой взгляд, принципиальное расхождение ЧВС с реформаторами – при единстве целей – заключается в одном: реформаторы считали, что экономические законы поменяют психологию субъектов экономических отношений. А ЧВС – что психология этих
