Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин

И все же в начале войны УАЗ давал еще слишком мало алюминия. Импорта практически не было: США вместо обещанных 400 тысяч тонн крылатого металла до открытия второго фронта поставили в СССР всего 99 тысяч. Тем не менее самолеты взамен утерянных в первые дни войны ударно строились. Каким образом? Славский позже раскрыл секрет: «Уже много лет спустя я прочитал у Яковлева – главного конструктора наших самолетов «Яков». Он написал, что они в первый год войны выпустили 20 тысяч самолетов. Я подумал: «А где он брал алюминий? Черт дал?» Оказывается, Сталин до войны алюминия никому не давал, а все складировалось в мобилизационные резервы. И вот за счет этого и выпустили самолеты» [85. С. 21].

Уезжая уже без директора – один с шофером в Свердловск, Ефим Павлович задумчиво смотрел на городок бараков, протянувшийся вдоль набережной. По виду они напоминали большие овощные теплицы. На изогнутых деревянных каркасах – рубероидные «стены» и «крыши», сквозь отверстия дымят трубы буржуек. Позже, побывав внутри, он воочию увидел многоярусные нары, похожие на строительные леса, рассчитанные на сотни человек. Только одновременно столько народа редко там когда оказывалось – работали посменно и по ночам.

Как вспоминал Яков Щедровицкий, Славскому приходилось заботиться и об эвакуированных, в том числе ленинградцах и москвичах. Знаменитому скульптору Вере Игнатьевне Мухиной, оказавшейся в Каменске, а не в Свердловске, как она признавалась, «по собственному недоразумению», дали сперва помещение для мастерской в деревянном щелястом бараке, где по углам лежал снег. Поставили буржуйку – изо всех щелей повалил дым. Позже Славский по ходатайству скульптора нашел помещение потеплее, но крохотное – площадью 10 квадратных метров: ваять в нем было невозможно. Однако другого в городе просто не было: прибывавшие жили в еле теплых бараках вповалку. Муж Мухиной Алексей Замков и сын Всеволод поступили работать на УАЗ: хирургом в больницу № 3 и лаборантом в «Уралалюминстрой». Сама Вера Игнатьевна все же прославила ударную стройку своим творчеством: уже в 1942‐м нашла себе модель среди бойцов стройбата – сидящего узбека в национальном халате и тюбетейке. Небольшой, вылепленный из глины эскиз она привезла в Москву, превратив его в скульптуру «Узбек».

Уральский алюминиевый завод в военное время.

[Из открытых источников]

Узбеки, таджики, казахи, туркмены, удмурты, ханты и манси – кажется, народы всего Союза собрались на этой стройке, понимая друг друга без толмачей.

А вскоре случилась трагедия. Директор УАЗа Виктор Петрович Богданчиков не выдержал дикого напряжения этих месяцев. Он почти не спал, принимая эвакуируемое оборудование, командуя монтажом, поселяя прибывавших. И 22 ноября он скончался от обширного инфаркта прямо в служебной машине, направлявшейся в Свердловск на совещание. «Износился, хоть и молодой», – сожалел позже Славский.

Временно исполняющим обязанности директора назначили главного инженера Леонида Бугарева. Тот вроде бы справлялся, но Ефим Павлович однажды не выдержал: «Я к Ломако: «Дай я сам поеду на завод и буду его достраивать». И всю войну проработал директором уже этого Уральского алюминиевого завода».

В этом сказалось «стержневое» свойство характера Ефима Павловича Славского – он умел и не боялся брать ответственность на себя. А риск был немалый: в качестве замнаркома, курировавшего Уральский алюминиевый, за срыв поставленных ГКО сроков ввода завода в строй, за невыполнение плана, за возможные аварии он рисковал строгим выговором, а то и партбилетом. В качестве же директора завода – собственной головой. Ко всему прочему, он принимал на себя вал хозяйственно-бытовых проблем. Все это Ефим Павлович понимал и тем не менее вызвался «лечь грудью на амбразуру».

Ломако, выслушав его доводы, лишь выразительно покачал головой. Но, к удивлению Славского, возражать не стал: «Поезжай, руководи, Ефим, если что – цену провалу сам знаешь».

Тем временем семья Славских воссоединилась. В конце 1941‐го Евгения Андреевна добралась до Колываньстроя и, забрав дочь Марину у сестер, приехала с ней к Ефиму Павловичу в Каменск-Уральский. А в следующем, сорок втором семья выросла: родилась еще одна дочка – Нина. Эти семейные радости, кроме известных хлопот, давали новому директору УАЗа дополнительный «тонус» в битве за алюминий, которой он взялся руководить.

Она была только в самом начале. Еще в октябре прибыли рабочие, ИТР и служащие московской строительной организации «Дворец Советов», Всесоюзного монтажного треста «Строймонтаж». А в декабре – в самый разгар битвы за Москву, когда в стране не было «лишних» бойцов, – целых 12 строительных батальонов направили на стройплощадку УАЗа и Красногорской ТЭЦ (электроцентрали), призванной обеспечить электроэнергией новый промышленный гигант. Так критически важен был он для фронта.

Всего по решению ГКО сюда мобилизовали порядка 20 тысяч рабочих. Это была именно мобилизация до конца войны: военкоматы и органы внутренних дел формировали «рабочие колонны», личному составу которых присваивался статус военнообязанных. Кроме них, на строительстве работали заключенные, а с весны 1942 года – и военнопленные.

Чета Славских. 1942 г.

[Семейный архив Славских]

Первые партии военнопленных стали поступать за Урал в конце марта сорок второго. В Каменск-Уральский прибывали немцы, венгры, румыны, итальянцы, шведы, а потом и японцы. С начала 1942 до 1956 года на территории Свердловской области сформировалась разветвленная сеть лагерей (14 ИТЛ, 11 рабочих батальонов и 2 спецгоспиталя), в которых единовременно пребывали около 100 тысяч человек. В феврале 1943 года по решению ГКО № 2821/с «О развитии сырьевой базы алюминиевой и магниевой промышленности» два новых лагерных отделения создали непосредственно в Каменске-Уральском [9].

К работам на основных производствах военнопленные и «внутренние» зэки не допускались из опасения диверсий и саботажа. Поэтому такую рабсилу использовали при возведении не основных промышленных и жилых зданий, а также в дорожном строительстве. Что интересно: хотя условия труда и быта у пленных были достаточно суровыми, но все же не столь героическими как у «вольных» строителей и рабочих УАЗа, работавших без конвоя. Это отмечали даже посещавшие стройку комиссии Международного Красного Креста.

Ефим Павлович Славский так вспоминал самоотверженный труд уазовцев: «Они работали не столько, сколько надо, а насколько хватало сил. Если упал – значит, работать больше не может».

Сестры жены Ефима Павловича Славского Евгении Андреевны Зина и Татьяна со старшей дочерью Славских Мариной.

[Семейный архив Славских. Публикуется впервые]

Также на износ работали железнодорожники станции Синарская. Кроме поездов с оборудованием и материалами для Каменска сотни составов проходили транзитом. Часто ломались пути, и ремонтники сутками не бывали дома. Вместо железнодорожников, ушедших на фронт, на станции вкалывали женщины и подростки, с пенсии вышли ветераны. Приходилось и