По следам Духа Зимы - Микаэль Брюн-Арно

За камнем

Тридцать лет назад

Теодор на ходу спрыгнул с поезда и пошёл по ведущей к горам дорожке в зарослях можжевельника — он столько раз ходил по ней, когда хотел остаться наедине со своими мыслями, что мог бы пройти там с закрытыми глазами. Ночь выдалась светлая, звёздная, и путь не должен был занять больше двадцати минут. Добравшись до огромного камня, преграждавшего вход в пещеру, медвежонок чуть было не отказался от своей затеи. Но в этот момент он увидел узенькую тропинку, которую раньше никогда не замечал. Она шла вдоль скалистых отрогов горы, совсем рядом с обрывом.

Неужели существовал ещё один вход в пещеру, о котором не подозревал его отец? Осторожно переставляя лапы, стараясь не смотреть вниз на реку, ревущую под ледяной коркой на дне пропасти, медвежонок пошёл вперёд. Наконец он добрался до узкой расщелины, через которую при свете луны смог разглядеть в глубине пещеры надгробный камень на могиле своей мамули. Теодору захотелось подойти поближе, чтобы как можно лучше рассмотреть камень и навсегда сохранить в душе эту картину. Но он поскользнулся и полетел вниз.

Придя в себя на дне пещеры, Теодор начал размышлять. Кто-нибудь заметит, что его нет в поезде, и, может быть, даже решит, что он мог попасть в беду. Но спустя несколько часов медвежонок понял, что, поскольку он никого не предупредил о своих намерениях, никому и в голову не придёт, где его искать. В первые дни он не решался пить воду, капавшую со сталактитов, из опасения заболеть. Спустя неделю он, не задумываясь, ел снег, хотя от этого у него начинал сильно болеть живот и ещё больше мёрзли лапы. Наконец, на восьмой день — а, может быть, на десятый, он уже не мог сосчитать эти дни, у него страшно кружилась голова, — Теодор решил прекратить борьбу. Он просто сел рядом с надгробным камнем и стал читать «Секреты Железной дороги Крайнего Севера» — он бережно хранил эту книгу в кармане пальто.

Иногда ему казалось, что его голос заглушается голосом мамули. Однажды ему показалось, что какие-то звери идут мимо отверстия, в которое он упал, и Теодор, поколебавшись, кинул туда книгу, чтобы привлечь их внимание. Но шли минуты, и ему по-прежнему отвечало только эхо. Теперь медвежонку было нечего читать. Совершенно обессилев, он прижался к надгробию матери и долго-долго лежал там в полузабытьи, представляя себе, как папа подходит и отодвигает огромный камень, отрезавший его от мира. «Прости, что я заставил тебя волноваться, папуля, — думал он, всхлипывая. — Не надо было мне убегать. Можно, я вернусь с тобой домой?» В этих снах наяву он слышал, как Обелен, радуясь встрече с потерянным сыном, в свою очередь просит у него прощения и ведёт его домой. Потом Теодор стал думать о своих друзьях, о своей комнате, о маме. А потом он уже ни о чём не думал…

Его душа улетела в тот самый момент, когда поезд вернулся на станцию.

* * *

В наши дни, перед кварцевой пещерой

— Ну! Давай! — послышался голос от входа в пещеру. — По-моему, он поддаётся. Быстрее, помогите мне! Я один не смогу!

Теодор открыл глаза в полумраке. Когда он успел их закрыть?

— Арчибальд, прошу вас, поднажмите с этой стороны! Господин Лис, госпожа Лиса, вы там?

Как странно, что он вернулся сюда, проведя столько лет в вагоне «Звезды Зелёного Бора»!

— Ура, он сдвинулся! Надеюсь, мы не опоздали.

Медвежонок увидел, как камень, тот самый огромный камень, который он столько раз пытался сдвинуть с места, вдруг качнулся вбок. А потом в пещеру вошли звери, которых он так мечтал увидеть. В глубине души Теодор понимал, что не должен сердиться на них за опоздание почти на тридцать лет.

— Они здесь! — внезапно закричал вбежавший в пещеру Арчибальд. — Бартоломео, иди сюда! Все идите сюда! Скорее, принесите одеяла! Они совсем заледенели. Пимпренелла, ты меня слышишь?

Пимпренелла и Серафин, соорудившие для защиты от холода какое-то подобие палатки, с трудом могли передвигаться. Позже они расскажут родственникам, что выжили только благодаря тому, что в их рюкзаках осталось немного еды и спички, а также походный котелок, в котором они могли растопить снег. Увидев родителей, Бартоломео бросился к ним.

— Папа! Мама! Вы живы! — кричал он, зарываясь мордочкой в одеяла, которыми Арчибальд укутал замёрзших путешественников. — Я так боялся потерять вас!

— Вот ещё! — воскликнул Серафин осипшим от холода голосом. — Ну, что же, лисицам свойственно ошибаться! Бартоломео, сам факт твоего присутствия здесь опровергает все мои расчёты! Я полагал, что у нас было примерно 99,53 % шансов остаться здесь навсегда и примерно 0,47 % шансов сожрать друг дру…

— Бартоломео, сокровище моё! — перебила его дрожащая Пимпренелла, прижимаясь к горячей шёрстке своего лисёнка. — Ты невероятен! Как… Как ты сумел найти нас?

— Мне помогали дядя Арчибальд, дедушка Жерве, Фердинанд и Руссо, и все эти чудесные звери, с которыми вы встречались по дороге. Пикорина, Фарфорина, Виргилия и Александр. А потом в поезде я познакомился с Теодором. Можно сказать, что он по-своему поддержал меня. А он?..

— Он здесь, мой большой мальчик. Так, значит, ты его тоже видел? Когда мы свалились сюда, мне показалось, что я сошла с ума.

Луч лунного света проскользнул в пещеру и протянулся до башмаков Теодора, до того места, где он лежал, прислонившись к камню, в глубине пещеры. Прошло уже несколько часов с той минуты, когда ночь набросила своё тёмное покрывало на леса Зимовья. Но медвежонок, проведший столько лет в темноте, радовался лунному свету, озарявшему эти места. Свет, украденный у него много лет назад, возвращал жизнь в эту страшную тюрьму из камня и льда. Всё заново обретало плоть, всё снова начинало дышать. А может быть, и не всё — ведь уснувший когда-то медвежонок уже не мог проснуться. Может быть, прижавшийся к надгробью медвежонок хотел бы протереть глаза и потянуться. Но он навеки улетел в страну снов.

— Папа, — прошептал дух, увидев своего отца. — Ты всё-таки пришёл за мной!

Тридцать долгих лет Обелен терзался вопросом, куда исчез Теодор и вернётся ли он, и вот теперь он нашёл его.

— Я здесь, маленький мой, — рыдал старый медведь. — Знаешь, я ведь никогда не переставал искать тебя! Как мне больно, что