Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин

Взрыв на Тоцком полигоне в Оренбургской области. 1954 г.

[Портал «История Росатома»]

Александр Дмитриевич Зверев.

[Портал «История Росатома»]

«Как тогда дела делались? – поделился воспоминаниям своего отца Петр Анатольевич Александров. – Харитон, Славский и отец ехали в поезде на новый завод по разделению изотопов, у которого никак не получался уран-235 нужной концентрации. Все сроки срываются, а у них не выходит. Тогда Харитон прямо в купе взял и посчитал, получится ли взрыв, если уран будет не 90, а 85‐процентной концентрации. И вышло так, что все получится, просто заряд будет немного потяжелее. Славский тут же все это воспринял, как руководство к действию. Когда они доехали до места назначения, то уже все знали, что и как делать».

В ГУХО многие приходили непосредственно с «Сороковки», поскольку это была сильная «школа атомщика». Так, например, инженер управления реактора «А» Леонид Алехин (впоследствии лауреат нескольких Госпремий) был перемещен Славским в московский главк. Об этом вспоминает ведущий научный сотрудник ИТЭФ Геннадий Киселев: «Большое значение имела встреча Алехина с зам. Министра среднего машиностроения Е.П. Славским. Однажды им вдвоем пришлось разбираться с неисправностью одного из узлов реактора АВ-3, для чего пришлось проникнуть в затесненное технологическое пространство реактора. Эта совместная работа запомнилась Славскому, и он через некоторое время попросил откомандировать Алехина в Главное управление химического оборудования (ГУХО) МСМ на должность зам. начальника технического отдела.

Приказ № 220сс/оп об утверждении и назначении заместителей министра среднего машиностроения. 24 марта 1955 г.

[Центральный архив корпорации «Росатом»]

Когда И.В. Курчатов и А.П. Александров встретили Алехина в здании Министерства, то они очень удивились и стали его расспрашивать, как он здесь очутился. Алехин ответил, что теперь он их начальник, оба академика весело засмеялись, сказав: «Ну, это свой человек» [76].

По распоряжению Совмина СССР от 4 апреля 1955 года в Минсредмаш из Министерства внешней торговли было передано 8-е управление Главного управления советским имуществом за границей, ведавшее совместными предприятиями по добыче урана в ГДР, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Польше, Китае. В связи с чем кадровым и режимным службам Минсредмаша пришлось регулярно командировать в эти страны десятки инженеров и техников, что создало немалый новый «фронт работ» со своим секретно-бюрократическим аппаратом.

Правда, в том же 1955‐м было признано целесообразным освободить МСМ от создания ракетных комплексов, средств доставки ядерного оружия и тому подобного. Под эти задачи постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 14 апреля 1955 года № 720–435 был организован Второй Специальный комитет Совета Министров во главе с В.М. Рябиковым, в чье подчинение ушли КБ-1, Особое КБ-2, Главспецмонтаж, Главспецмаш, Управление транспортного машиностроения.

Славский, которому в конце 1954‐го за комплекс работ в обеспечение разработки, изготовления и испытания первого термоядерного заряда было вторично присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина, в 1955‐м назначается заместителем министра Минсредмаша. А с марта 1956 года на него возлагаются обязанности по руководству специально созданным Главным управлением по использованию атомной энергии в народном хозяйстве.

Геннадий Киселев свидетельствует о том, какой стиль работы был установлен в Средмаше: «Начальник Главка или Министр могли вызвать любого сотрудника и дать поручение вылететь сегодня на комбинат для расследования и ликвидации аварии на заводе или реакторе. И другой не менее важный урок для всех сотрудников МСМ: каждый мог высказать свою точку зрения и ее отстаивать, безотносительно должностного положения руководителя. Но после принятия решения его нужно было выполнять, даже если ты и не согласен с ним» [76].

Теперь Ефим Павлович оказался непосредственно связан с мегапроектами внутри атомной программы: созданием атомных подлодок, ледоколов-атомоходов и, конечно, мирной атомной энергетики. Это была эпоха великих дерзаний!

Приказ № 1 начальника Главного управления по использованию атомной энергии Е.П. Славского. 31 марта 1956 г.

[Портал «История Росатома»]

Еще в марте 1947 года на заседании Научно-технического совета ПГУ Курчатовым был поднят вопрос преобразования тепла ядерных реакций в энергосиловых установках для морского и воздушного видов транспорта. А 17 апреля 1947 года Л.П. Берии поступило письмо, подписанное М.Г. Первухиным, И.В. Курчатовым и А.П. Завенягиным, о перспективе использования атомных энергосиловых установок. Предлагалось начать разработку проектов атомной электростанции, морских надводных и подводных судов, а также самолетов с использованием ядерных силовых установок.

Берия не спешил докладывать «Хозяину» об этом письме, понимая, что «атомные думы» Сталина были в то время сосредоточены на бомбе. Однако есть версия, что в конце 1948-м или в начале 1949 года, когда реактор «А» начал нарабатывать плутоний, Лаврений Павлович все же рассказал Иосифу Виссарионовичу о планах и задумках Курчатова и получил предварительное согласие на проработку этих проектов.

Но дела в этом направлении явно не форсировались. Такой вывод можно сделать на основании того, что лишь в 1950–1951 годах в ИФП АН СССР под руководством Анатолия Александрова начали проводится исследования по определению массогабаритов энергетической ядерной установки (ЯЭУ) для субмарин.

Проработки конкретных проектов энергоустановок шли в те же годы в секторе № 6 ЛИПАН СССР. Были предложены ЯЭУ с корпусным водо-водяным реактором и паровой турбиной с приводом на винт. Альтернативным вариантом стал реактор на промежуточных нейтронах со свинцово-висмутовым теплоносителем, который разработали в Лаборатории «В» под руководством Александра Лейпунского совместно с конструкторами ОКБ «Гидропресс» во главе с Борисом Шолковичем. Был и третий проект – которым занимался Дмитрий Блохинцев – канальный, водоохлаждаемый реактор с бериллиевым замедлителем и отражателем из окиси бериллия.

Однако и после разработки ЯЭУ, производство атомных подлодок «застряло» почти на год. Повторное обращение Курчатова, Александрова и Доллежаля к правительству СССР в 1952 году было поддержано Малышевым, на тот момент министром судостроения. Данные разведки от Берии неумолимо свидетельствовали: американцы вовсю куют подводные суда с атомными двигательными установками. Советский «ответ» явно запаздывал.

Александр Ильич Лейпунский.

[Из открытых источников]

В итоге 9 сентября 1952 года за подписью И.В. Сталина выходит совсекретное («Особая папка») постановление СМ СССР № 4098–1616 о проектировании и строительстве объекта № 627 – первой в СССР атомной подводной лодки.

В нем, в частности, говорилось: «1. Обязать Первое главное управление при Совете Министров СССР (тт. Ванникова, Завенягина, Курчатова) и Министерство судостроительной промышленности (тт. Малышева, Носенко, Чиликина):

а) организовать научно-исследовательские и проектные работы по созданию объекта № 627, исходя из необходимости окончания сооружения этого объекта в 1955 году…»

При Научно-техническом совете ПГУ организовывалась секция № 8, председателем которой был назначен Малышев, а его замами – Александров и Славский. То есть еще до возвращения в Москву из-под Кыштыма Ефим Павлович уже был непосредственно причастен