Сергей Киров. Несбывшаяся надежда вождя - Константин Анатольевич Писаренко
В списке «ответственных работников коммунистической партии по Азербайджану» зимы 1921/22 года он значится управделами ЦК АКП. Знакомство состоялось, судя по всему, в Тифлисе летом 1920 года. Из автобиографии Берии 1923 года: «В Тифлисе меня арестовывают вместе с Центральным Комитетом Грузии, но, согласно переговорам Г. Стуруа с Ноем Жордания освобождают всех с предложением в 3‐дневный срок покинуть Грузию. Однако мне удается остаться, поступив под псевдонимом Лакербая на службу в представительство РСФСР к т. Кирову, к тому времени приехавшему в г. Тифлис…»
Считается, что Берия, заместитель предчека с лета 1921 года, – человек Багирова. Но вот 1 ноября 1922 года из Тифлиса Орахелашвили телеграфировал Кирову: «Заккрайком предлагает Вам… немедленно откомандировать в распоряжение Заккрайкома товарищей Кванталиани, Берия, Жгенти»[245]. Хотя забрать Берию в Грузию решил Орджоникидзе, наш герой расставаться с ним не спешил. И тогда 4 ноября в Баку отправилось такое послание:
«Дорогой Сергей Миронович,
Ввиду происходящих в Грузии событий… крайне необходимо немедленное присутствие здесь Бериа. Об этом же говорит бумажка от Закрайкома, которую везет Бериа. К тебе от Серго просьба наблюсти за тем, чтобы Бериа, не задерживаясь ни на один день в Баку, выехал сюда… Кроме того, чтобы в кратчайший срок овладеть аппаратом ГрузЧК, Берия возьмет с собой 2–3 работников из АзЧК. Это тоже необходимо, хотя бы временно отразилось на продуктивности работы АзЧК. Я пишу об этом Багирову, но прошу и тебя всемерно поддержать это требование к Багирову, если он заартачится»[246].
Это обращение к Кирову примечательно. Похоже, генсек ЦК АКП оценил организаторские способности Берии и пытался притормозить перевод того в Грузию. В Тифлисе даже изготовили особую «бумажку из Заккрайкома». И возможно, в упомянутом ранее списке «ответработников» будущий шеф НКВД вовсе не случайно значится не зампредом «АзЧК», а «управдел» ЦК АКП. В 1920 году он с августа по октябрь возглавлял хозяйство ЦК и, видимо, в январе или феврале 1922 года, когда составлялся список, по просьбе Кирова вновь занимал должность завхоза, временно, по совместительству, подменяя постоянного управделами ЦК АКП Вениамина Лознера… А в Тифлис Лаврентия Павловича отпустить все-таки пришлось. В седьмом часу вечера 8 ноября 1922 года Орджоникидзе зачитали по телефону присланную из Баку телеграмму: «Товарищи Жгенти, Кванталиани и Берия сегодня выезжают. Чагин»[247].
Сам Киров едва не простился с Азербайджаном в 1924 году. В феврале, 4‐го числа, Политбюро в присутствии нашего героя поручило «Оргбюро наметить к ближайшему заседанию… кандидатуру цекиста… для постоянной работы в Туркестане». Ближайшим оказалось… 20 марта, на котором наметили «две кандидатуры – Кирова и Мануильского, отложив решение вопроса до Пленума ЦК». И это явно не совпадение: на Секретариате 14 марта обсуждался состав правления астраханского рыбного треста. И вдруг Андреев, Молотов и Сталин решили с голосованием обождать, а «т. Кирову немедленно выехать в Астрахань, ознакомиться с положением дела на месте и сообщить телеграфно свои соображения в ЦК».
Генсек ЦК АКП в недоумении обратился к Серго, а тот призвал Москву к здравомыслию (где Киров и где какой-то там рыбтрест). Но сталинская телеграмма из Москвы от 16 марта была неумолима: «Нет никакой возможности удовлетворить Вашу просьбу. Просим Кирова немедля выехать в Астрахань, ибо дорог каждый час».
И верно, лишь сообщение о кировской командировке позволило принять на Политбюро процитированный выше вердикт. А упомянутый пленум состоялся 31 марта – 2 апреля. Киров явился на него в последний день, после того как угроза перевода миновала. На пленуме о кадрах для Туркестана речь не шла.
Однако о них повторно вспомнили сразу после XIII партсъезда.
12 июня на Политбюро вопрос о «цекисте» для Туркестана постановили отложить.
19 июня на Политбюро вопрос переадресовали в Оргбюро: пусть представит одного кандидата.
23 июня на Оргбюро без участия Сталина признали «желательным командирование члена ЦК тов. Кирова для работы в Туркестан, если этому не воспрепятствует состояние его здоровья».
27 июня на Политбюро в присутствии Сталина вопрос отложен.
30 июня на Оргбюро с участием Сталина наметили «к командированию для работы в Туркестане, взамен тов. Кирова, члена ЦК тов. Зеленского сроком на 2 месяца» (И.А. Зеленский – секретарь ЦК со 2 июня по 20 августа 1924 года).
3 июля на Политбюро решение Оргбюро утвердили.
И вот какая закономерность вырисовывается. На пленуме ЦК 3 февраля Сталин помешал Каменеву и Зиновьеву тут же уволить Э.М. Склянского с поста зампреда РВСР. А на другой день начался поиск «цекиста» для Туркестана. На XIII съезде (23–31 мая) Сталин вновь помог Троцкому избежать публичной дискуссии с правящим дуэтом, после чего 7 июня помощник генсека Б.Г. Бажанов, технический секретарь Политбюро, «перебрасывается» на должность секретаря журнала «Известия ЦК», сам Сталин 10 июня отправляется в трехнедельный отпуск, а 12 июня на Политбюро поиск «цекиста» для Туркестана возобновляется. Правда, Сталин пришел на заседание. Отсюда и вердикт об отсрочке. Спустя неделю, 17‐го числа, генсек перед секретарями уездных комитетов произнес свою придирчивую речь против Каменева, и 23 июня судьба Кирова решена. Чтобы её перерешить обратно, Сталин вынужден досрочно вернуться из отпуска…
Из протокола заседания Оргбюро ЦК РКП(б) от 30 июня 1924 г. [РГАСПИ]
Мироныч в те дни – в Баку, 1 и 3 июля обсуждал с Багировым и Чагиным «окончательное редактирование» конституции Нагорного Карабаха. О финале баталии за себя узнал 9 июля из сталинской телеграммы: «Постановление о командировке Кирова в Туркестан отменено»[248]. Иосиф Виссарионович поторопился с выводами. Не отменено, а ещё раз на какое-то время снято с повестки дня…
Из письма Кирова жене: «Дорогая Маруся, выяснилось, что совершенно серьезно стоит вопрос о моем переводе в Туркестан. Делаю все, чтобы не ехать. На будущей неделе в четверг вопрос решится окончательно. Придется до четверга быть здесь». Из процитированного видно, что наш герой обретается в Москве и участвует в заседаниях Политбюро. Они обычно проводились по четвергам. Более всего контексту послания соответствуют события не февраля, марта или июня, а… октября 1924 года.
С 25 по 27 октября в столице работал пленум ЦК. Помимо прочего обсуждался доклад Я.Э. Рудзутака «О национальном размежевании в Средней Азии», то есть о разделении огромной территории Туркестанской АССР на самостоятельные республики – Узбекскую, Таджикскую, Туркменскую и Киргизскую. Решали и то, кто возглавит процесс на посту председателя Среднеазиатского бюро ЦК РКП(б). Оргбюро 13 октября утвердило наркома путей сообщений Я.Э. Рудзутака, ранее уже возглавлявшего это бюро.
Однако Политбюро 23 октября не санкционировало вердикт, а отложило «до следующего заседания» «на будущей неделе в четверг» 30 октября. Киров посетил
