Сергей Киров. Несбывшаяся надежда вождя - Константин Анатольевич Писаренко
Что ж, и Киров, и Сталин не исключали рукотворности аварии. Ясно, они подозревали внешние, контрреволюционные силы. Версию о внутренних разборках большевиков не рассматривали. Она приобретет популярность позднее. Когда генсек превратится во второго Ленина, когда возникнет желание понять, как же это у него получилось. Впрочем, списать все на красноречие нашего героя не выйдет. Как ни странно, но Киров в 1924 и 1925 годах на партийных съездах, на партийных конференциях и пленумах в Москве активности не проявлял. Голосовать за резолюции большинства голосовал, а подниматься на трибуну не спешил. Хотя Сталин то и дело слал в Баку телеграммы: «Ваш приезд на пленум необходим. Сообщите о выезде» или «Твой приезд на пленум абсолютно необходим». Первую отправил Миронычу и Серго 12 августа 1924 года, когда собирался бросить все и уйти в отставку. Вторую продиктовал 3 января 1925 года, когда готовился возглавить Политбюро, ЦК и страну[253].
А ведь Сталин действительно в ту пору нуждался не столько в Кирове – ораторе, сколько в Кирове – члене ЦК, в том, кто вместе с другими поднимет руку за и составит большинство, поддерживающее дуэт Сталина и Бухарина. Чтобы оно стало сплоченнее и послушнее, оратор, конечно, требовался, но из стана оппозиции, не из «своих». Чем чаще и дольше Каменев или Зиновьев будут возражать, оспаривать решения Политбюро и ЦК, тем быстрее первый среди равных в Политбюро ЦК РКП(б) преобразится в нового вождя.
Парадокс. В историографии много пишут о борьбе за власть Сталина с Троцким, игнорируя один очень важный факт: не считая статьи «Уроки Октября», Лев Давидович в течение 1924 и 1925 годов ни в каких дискуссиях не участвовал. Напротив, он их избегал, ибо, в отличие от тех, кто жаждал изгнать его из Политбюро, урок полемики 1923 года усвоил крепко: в любом споре в рамках ЦК РКП(б) победа всегда остается за лидером большинства, ибо каждая оппозиционная статья, каждая такая речь не ослабит, а укрепит его власть. И ему совсем не надо подкупать или запугивать врача, авто- или авиамеханика, кого-то ещё с целью избавиться от конкурента. Наоборот, ему нужно, чтобы этот конкурент был и выступал, выступал и выступал…
Сталин, Киров, Троцкий в тонкостях функционирования коллективного руководства разобрались и вели себя соответственно. А Каменев с Зиновьевым, увы, так и не осознали, внутри какой политической системы оказались, а потому стали совершать новые ошибки. Едва пленум ЦК завершился, как сторонники проигравшего дуэта принялись критиковать сохранение за Троцким членства в Политбюро и очень удивились реакции оппонентов. Отважных ораторов тут же лишали партийных постов. Первым пострадал секретарь Рогожско-Симоновского райкома Москвы Степан Захаров. За ним репрессиям подверглись литературный критик Илларион Вардин и вожаки комсомола, члены бюро ЦК РКСМ Цейтлин, Гессен, Касименко, Фазилович.
«Новой оппозиции», как скоро окрестят недовольных, похоже, не приходило в голову, что она делала то же, за что желала покарать Троцкого. Затевала дискуссию, которая по-любому тормозит работу Политбюро. Затянувшаяся дискуссия её парализует. И из-за чего конкретно она разгорается, не важно. «Уроки Октября», судьба Троцкого или построение социализма в СССР… Дискуссию легко начать. Закончить трудно.
Однако Каменев с Зиновьевым не унимались. Нельзя опротестовать решение пленума ЦК, попробуем вбить клин в новый правящий тандем. Бухарин в нём слабое звено. Его и будем дискредитировать, чтобы Рыков и Томский, а повезет, и Сталин, разочаровавшись, вновь сгруппировались вокруг них. Бухарин – искренний приверженец НЭПа, особенно в аграрной сфере. Значит, за «кулаков». За это «любимца партии» и надлежит развенчать на предстоящем, XIV съезде партии. В конце концов, на партийных съездах спорили всегда и горячо. Они – легальная площадка для дискуссий. Созыв XIV съезда РКП(б) намечался во второй половине 1925 года. На нём «новая оппозиция» и готовилась взять реванш.
Николай Иванович Бухарин. [РГАСПИ]
А пока в Москве заваривалась новая «склочная каша», в Баку наблюдалось относительное успокоение. Фактор «варяга» с миссией арбитра в этнически разобщенном сообществе сыграл свою положительную роль. Почетная ссылка Нариманова в Тифлис, затем в Москву избавила Азербайджан от двоевластия, но не от конфликта армяно-русского Баку с тюркской провинцией. Именно этот конфликт постепенно превратил Кирова в общепризнанного вождя республики. Да, подотчетного ЦК РКП(б) и тем не менее в рамках Азербайджана – вполне самостоятельного. За ним оставалось последнее слово в вопросах спорных, неясных, сомнительных, тех, где управление сообща, коллегиальное, пасовало или колебалось в неуверенности.
А пост Кирова – генеральный секретарь ЦК АКП – предопределил после ухода Нариманова транзит власти из структур совнаркомовских в цековские. И легко догадаться, какая из двух коллегий ЦК превратилась в центр принятия решений. Разумеется, с меньшим числом членов, Секретариат. Причем с целью уравновесить явное доминирование в азербайджанской компартии «бакинцев», Киров неизменно делал своим заместителем, фактическим, тюрка. До весны 1924 года таким «ответственным секретарем» ЦК был Эюб Ханбудагов, а когда Левон Мирзоян сумел его выжить за «национализм», вакансию занял Алигейдар Караев, организатор местной Красной армии, «азербайджанский Троцкий».
Хотя сам Мироныч лично благоволил другому «ответственному секретарю» (с 1922 года) – Петру Ивановичу Чагину. Но у того душа больше лежала к литературной и издательской деятельности, отчего секретарской «скуке» в ЦК он предпочитал работу редакторскую в «Бакинском рабочем». Киров, верно, с трудом уговорил Чагина согласиться войти в Президиум ЦК АКП на правах кандидата, чтобы участвовать в заседаниях обеих коллегий. Протоколы Секретариата и Президиума зафиксировали довольно частое присутствие Петра Ивановича на совещаниях 1924 и 1925 годов в качестве «кандидата». Впрочем, при случае Киров старался хотя бы на короткий срок преобразить приятеля в полноценного «члена» Секретариата.
К примеру, 3 июня 1924 года Президиум ЦК «путем опроса», то есть связавшись по телефону или телеграфу и с Кировым, разрешил «поездку т. Караеву в Гянджу сроком на один день», уточнив, что «на время его поездки секретарем ЦК считать тов. Чагина». В новом, 1925 году все то же. На Президиуме 28 марта Киров провел решение: «Ввиду отъезда т. т Р. Ахундова и Караева ввести в Секретариат ЦК на время их отсутствия т.т. Буниат-заде и Чагина». Миновало менее месяца, и 18 апреля, когда все четыре секретаря (Киров, Караев, Мирзоян, Ахундов) собирались в Москву на пленум и XIV партийную конференцию, история повторилась. Среди заменивших, конечно же, значился и Чагин. На июньском 1925 года пленуме ЦК АКП доклад о деятельности Президиума Киров поручил зачитать опять же Чагину. А когда Москва вдруг захотела забрать из Баку Петра Ивановича, Президиум ЦК АКП 21 июня 1925 года постановил «настоятельно просить ЦК РКП(б) об оставлении т. Чагина редактором газеты «Бакинский рабочий», так как заменить тов. Чагина совершенно некем»[254].
У Чагина был очень интересный друг, с которым он познакомился годом ранее в Москве и сразу же пригласил погостить у себя в Баку. Тот откликнулся, несколько
