Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

М о н т е р. К ним не подступиться! Два раза подходил — и слушать не хотят. Совсем голову потеряли, и надзиратели тоже. Всеми верховодит этот Мелихар…

Г а в л о в а. А чем он занят?

М о н т е р. Ну, он вроде как за режиссера. Показывает, стало быть, учит. Только и слышно, как кричит: «Не так, не так было! А вот так!» Сдается, они играют то же самое, только чуть иначе.

Второй гонг.

Что же мне, барышня, со светом-то делать?

Г а в л о в а. Право, не знаю. Следите за игрой, смотрите на сцену. Сами ориентируйтесь.

М о н т е р. Как же я могу следить за игрой, когда мое дело — свет?

Г а в л о в а. Вы, дружище, прирожденный осветитель!

М о н т е р. Сам себе удивляюсь. (Уходит к своей аппаратуре.)

Свет на сцене гаснет, начинается вторая часть пьесы. Слышны звуки ресторанного оркестриона. Вновь освещается площадка. Теперь актеры играют иначе, не так уверенно, как прежде. Мизансцены, переходы и жесты кажутся произвольными, случайными и не согласуются с общим замыслом. Реплики, весьма непринужденные, также производят впечатление импровизации. Центральная фигура в неподготовленном спектакле — Мелихар, который исполняет роль Людвика. На сцене он держится естественно и просто, заражая своей непосредственностью остальных. Исключение составляет Марта. Если раньше ее слова были защитительной речью и она вжилась в образ, то теперь все строится на воспоминаниях, которые пробуждает в ней Мелихар. Эти воспоминания рождаются исподволь, робко, так что Мелихару приходится иногда прибегать к поощрительным взглядам, жестам или даже суфлированию. Марта играет без парика, почти без грима, ибо прежний — стерся, в арестантской одежде. Освещение на площадке незатейливое, по большей части — это почти неподвижные, ослепительно белые конусы лучей.

VII

Кафе под навесом, как и в III картине, только  п о с е т и т е л е й  теперь больше. За одним из передних столиков, опустив голову на руки, сидит какой-то человек. Это  Б у д е ц и у с. В дверях толпится  н е с к о л ь к о  л ю б о п ы т н ы х. Все смотрят на молодого акробата или фокусника, заканчивающего свое выступление. Паренек очень похож на прежнего Людвика. Играет его  М е л и х а р.

М е л и х а р. Уважаемые господа! То, что я вам продемонстрировал, можно увидеть только в каком-нибудь всемирно известном цирке за большие деньги. Девятнадцать лет показывал я свое искусство в одном из таких цирков, и, должен сказать, — к полному удовольствию публики. (Снимает шапку и собирает деньги.) Благодарю покорно. Ежели у пана нет мелких, я сдам и со стокроновой. От души благодарен. Спасибо. Пожалуйста, пожалуйста, я подожду, времени у меня больше, чем денег.

Посетители возвращаются к своим столикам.

(Подходит к человеку, закрывшему лицо руками.) Пардон, кажется, пана не заинтересовал мой сногсшибательный аттракцион?

Будециус поднимает голову.

Мать честная, кого я вижу! Пан поручик! Вы ли это?!

Б у д е ц и у с. Простите, я вас что-то не припомню…

М е л и х а р. Разрешите доложить, пан поручик. Старший конюх пулеметной роты. Не узнаете? Ну, тот самый разгильдяй, шантрапа, паршивая овца всей роты!

Б у д е ц и у с. Вы — тот солдат, который украл сало?

М е л и х а р. Ну да! Он самый, дорогой пан поручик! Позвольте паршивой овце присесть рядом с вами? Помните, как мы, бывало, сиживали, когда пан капитан не маячил на горизонте, а у вас появлялось горючее и охота покалякать?

Б у д е ц и у с. Разумеется, приятель, садитесь и закажите себе что-нибудь! Да не называйте меня поручиком. Мы ведь теперь не в армии.

М е л и х а р. А со здоровьем все так же?

Б у д е ц и у с. О нет! Теперь я совершенно здоров.

М е л и х а р. Вид-то у вас неважнецкий — как в окопах, когда мы целую неделю сидели на гнилой картошке.

Б у д е ц и у с. Тогда вы и приволокли мне целый мешок сала.

М е л и х а р. У всей роты, помню, губы от жира лоснились, и вы были рады, что ребята сытехоньки. До сих пор меня берет досада, что вы не попробовали, — вот было сальце! Да разве вы прикоснетесь к краденому! А вид у вас все ж таки не того. Что с вами? Вы уж извините своего бывшего солдата, что сует нос не в свое дело. Любили мы вас.

Б у д е ц и у с. Отвечу вам, отчего же. Я сделал глупость. Проиграл в карты почти все, что у меня было.

М е л и х а р. Много?

Б у д е ц и у с. Без малого сорок тысяч.

М е л и х а р (присвистнув). Сорок!

Б у д е ц и у с. Видите ли, ранения и отравление газом подорвали мое здоровье, мне хотелось поселиться в деревне. И вот человек, который взялся подыскать для меня недорогую усадьбу…

М е л и х а р. Познакомил вас с какой-то компанией, соорудил пульку — и пошло. Сперва, конечно, по маленькой, и карта вам, разумеется, шла, а потом стали набавлять…

Б у д е ц и у с. Да, так оно и было. Я думал — не придется брать взаймы на покупку усадьбы.

М е л и х а р. А там привалила плохая карта, вам хотелось отыграться…

Б у д е ц и у с. В тот вечер, как назло, я еще ужинал с маклером и выпил немного вина. Дело в том, что у этого человека есть жена… Впрочем, она, вероятно, ничего не знает, во время игры ее не было. А поскольку голова у меня еще не совсем в порядке…

М е л и х а р. В общем, вас оставили без гроша…

Б у д е ц и у с. Несколько сотен все-таки уцелело.

М е л и х а р. В полицию не заявляли?

Б у д е ц и у с. Да нет, у меня до сих пор что-то странное с головой…

М е л и х а р. Поди теперь докажи! Ничего. Вернем наши денежки. Это дело я организую, провалиться мне на этом месте. Сальце снова будет на столе — я его притащу.

Б у д е ц и у с. Не беспокойтесь. Кое-что у меня осталось, и я решил уехать за границу. Как-нибудь устроюсь.

М е л и х а р. Э, нет, без этих денег я вас никуда не пущу. Ручаюсь, поручик, голуба, все будет в ажуре.

Б у д е ц и у с (улыбнувшись). Ну хорошо, хорошо. А что вы делали все это время?

М е л и х а р. Я? За пару недель прокутил наградные и, как до войны, стал плотничать. Потом жил припеваючи! Сколачивал разные приспособления в цирке, и кое-что еще делал — и боксером был, и униформистом, и эквилибристом, и фокусником — вы бы только поглядели! Вот было времечко! Но с последним шефом мы не поладили, и пришлось его отвезти в больницу. Любил, каналья, лупцевать лошадей, да и нашего брата тоже, а лошади, сами знаете, — моя слабость. Я не стал дожидаться, когда за мной придут жандармы, смылся. Но сейчас речь не обо мне. Где я могу найти того подонка, который вас обчистил?

Б у д е ц и у с. Зачем он вам?! Впрочем… скорее всего, здесь. Тут он бывает довольно часто. Я как раз о нем думал. Хотелось бы переговорить с той женщиной, рассказать ей о нем, предостеречь. Она наверняка ни о чем не догадывается. И была ко мне так добра…

М е л и х а р. Хорошенькая?

Б у д е ц и у с. Обращалась со мной ласково, как с больным. Смотрите, это они. Непременно ей скажу. Может быть, вам…

М е л и х а р. Уйти? Как бы не так! И