Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола
К р ы с о л о в. Кто это? Уж не нищий ли, что сидел у ворот? Но как он здесь очутился, бедняга? Ведь он от дома к дому едва ковыляет…
Т и х и й г о л о с К р и с т и а н а. Будь счастлив, путник…
К р ы с о л о в. О, да это не старый, слепой нищий… Это Кристиан… (Смеется.) Но ведь Кристиан торгует в лавке своего дядюшки… Без особой надобности покинуть Гаммельн он не решится. В Гаммельне времени попусту не тратят. В таком случае — чей же это голос? Утром по дороге сюда я понимал всех — людей, зверей, птиц, — я различал говор листьев и воды. А сейчас, сдается, не слышу даже насмешливого, вызывающего голоса. Откуда во мне эта тревога? Крысолов идет куда хочет, останавливается где хочет и уходит когда захочет. Неужто я и впрямь утратил свою свободу? (Достает дудочку. Горделиво.) Она при мне, моя дудочка. Никто ее у меня не отнял. Я уверен в себе, покуда она при мне. Я не утратил свою власть. Только… только нет мне покоя. Близится вечер, успею ли я вернуться вовремя? Не запрут ли городские ворота? (Бросается бежать, но внезапно останавливается.) Э! Зачем это крысолову? Так ли уж мне нужно попасть в Гаммельн? В город, еще недавно совсем чужой?.. Я прошел через множество стран, множество городов, но ни к одному не влекло меня так сильно. (Истово.) Заночую здесь. (Ложится.) Чудесная ночь, теплая. Хочется смотреть на звезды, хочется быть далеко от людей!.. Уж не боюсь ли я возвратиться в Гаммельн? Кто запретит мне вернуться туда?! Мне еще надо кое с кем рассчитаться. Скажем, с Фрошем и Штруммом. Со всеми отцами города. С долговязым Кристианом… Э, Кристиан для меня ничто — камень, мимо которого равнодушно проходят. Я его не знаю и знать не хочу. Почему я все время думаю о нем? И почему в мыслях я все время возвращаюсь к дому, из которого я ушел сегодня утром? Надо было либо не уходить, либо теперь — не возвращаться. Это ясно! Все же ясность мысли меня еще не покинула. (Внезапно вскакивает и бросается к городским воротам. Прислоняется к ним, тяжело дыша.) И все же я возвращаюсь в город Гаммельн. Ворота еще открыты. Слава богу! Нищего нет. Верно, домой поплелся?
М у ж с к о й х о р (тихо). Будь счастлив, путник…
К р ы с о л о в (яростно кричит, барабанит в ворота, будто они на запоре.) «Будь счастлив, путник!»… Меня преследуют эти пустые слова! Какой издевкой они звучат! Почему? Нехорошо смеяться над крысоловом! Большинство граждан города Гаммельна уже спит. Но могут быть разбужены по весьма неприятному поводу. (Входит в ворота, которые за ним с грохотом затворяются. Мрачно.) Будто ловушка захлопнулась!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Ч е т ы р е т е н и под аркадой. К р ы с о л о в, д ь я в о л на фонтане.
Ночь на улицах Гаммельна. Под аркадой — н е с к о л ь к о т е н е й.
П е р в а я ж е н щ и н а. Уже несколько дней, как крысолов появился в трактире «У жаждущего» последний раз…
В т о р а я ж е н щ и н а. Дерзкие слова, что сказал он на прощание, взбудоражили весь трактир.
Ч е р н а я Л и з а. Ни один человек до него — а уж мало ли перебывало в трактире Рёгера всяких пропойц — не позволил себе перечить досточтимым отцам города.
Б а б к а. На такое мог отважиться только чужак.
П е р в а я т е н ь. …о котором ничего не известно — кто он, что у него в прошлом…
В т о р а я т е н ь. О котором можно думать, что угодно…
Т р е т ь я т е н ь. Три дня спустя после его угроз произошло небывалое событие: Стази Дёррик, жена гаммельнского бургомистра, родила двойню и в тот же день умерла.
Ч е т в е р т а я т е н ь. Весь город только и говорил, что об угрозах крысолова…
П е р в а я т е н ь. Но еще минул день, ничего особенного не случилось, и беспокойство — а ведь оно было! — улеглось.
В т о р а я т е н ь. Что вчера страшной угрозой мнилось, на поверку — пустая болтовня.
Т р е т ь я т е н ь. Это крысолову ударило в голову вино из подвалов милейшего Рёгера.
Ч е т в е р т а я т е н ь. Крысолов пил выдержанное вино.
П е р в а я т е н ь. А нынче о крысолове даже не вспоминают.
В т о р а я т е н ь. У нас в Гаммельне быстро все забывается.
Т р е т ь я т е н ь. Вчера души не чаяли — сегодня знать не знают.
Ч е т в е р т а я т е н ь. Вчера ненавидели — сегодня это детские сказки!
П е р в а я т е н ь. Вчера дрожали от страха — сегодня преспокойно разгуливают под аркадой на площади…
Другой уголок города Гаммельна — на площади у фонтана. Освещенный лунным светом к р ы с о л о в стоит у фонтана и смотрит на статую сатира, венчающую фонтан.
К р ы с о л о в. Дьявол… с наглой ухмылкой. Видать, уверенный в себе дьявол. Его козлиная рожа склоняется над Гаммельном. Ваятелю и впрямь удалось придать его чертам нечто демоническое… Искуситель! Как он манит — глаз не отвести.
Дьявол на фонтане издает негромкий свистящий смешок.
Кто тут смеется? Ведь здесь никого нет… Это ты, дьявол, там, наверху? Чего тебе надо, козлиная морда? Что означает твой злорадный, неприязненный смех? Коли смеешься там, наверху, почему бы тебе не спуститься вниз, ко мне! Увидишь, боится ли тебя крысолов!
Д ь я в о л. Ступай! (Хохочет.)
К р ы с о л о в. Хочешь спровадить меня в трактир «У жаждущего»? А что меня там ожидает? Какую ловушку ты мне там подстроил?
Д ь я в о л. Ступай! (Хохочет.)
К р ы с о л о в. Будь что будет — пойду… До свидания, искуситель… Как ветрено нынче на улицах… Цветы в садах дрожат от холода…
СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ
Ч е р н а я Л и з а, трактирщик Р ё г е р, ч у ж е с т р а н е ц, к р ы с о л о в.
Ночь. Трактир «У жаждущего». За одним из столов сидит ч у ж е с т р а н е ц в черном плаще магистра и с цепочкой на шее. Трактирщик Р ё г е р ходит на цыпочках вокруг хранящего молчание посетителя. Рёгер обеспокоен его видом. Из-за дверей выглядывает Ч е р н а я Л и з а.
Ч е р н а я Л и з а. Кто это?
Р ё г е р. Почем я знаю…
Ч е р н а я Л и з а. Все ушли, один этот остался…
Р ё г е р. Сидит и помалкивает… С первой же минуты он показался мне подозрительным… Посетители уверяли, что от него воняет серой…
Ч е р н а я Л и з а. Серой? Пожалуй, надо закрывать…
Р ё г е р. Боже упаси! Пока этот здесь…
Входит к р ы с о л о в, озирается.
Ч е р н а я Л и з а. Крысолов…
Р ё г е р. Только его не хватало…
Крысолов замечает чужестранца и направляется прямо к нему, оба меряют друг друга долгим взглядом.
Р ё г е р. Никак они знакомы… Верно, у них тут встреча назначена.
Ч е р н а я Л и з а. По крайней мере хоть что-то о них узнаем…
Ч у ж е с т р а н е ц. Вы крысолов?
К р ы с о л о в. Да.
Ч у ж е с т р а н е ц. Вас-то я и поджидаю.
К р ы с о л о в. Кто вам сказал, что я приду?
Ч у ж е с т р а н е ц. Он.
К р ы с о л о в (подсаживается к чужестранцу). Он?.. А ему что за дело?
Ч у ж е с т р а н е ц. Он многое знает, многое может!
К р ы с о л о в. Кто вы, чужестранец?
Ч у ж е с т р а н е ц. Я доктор Фауст из Виттенберга{87}. Человек, которому он служит.
К р ы с о л о в. А что вам угодно от меня, доктор?
Ч у ж е с т р а н е ц. Мы с вами братья, крысолов!
