Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

М а г и с т р. Я коснулся вашей руки, и вы не отдернули ее. Я обнял вас — вы не закричали.

Т е т я. Не закричала.

М а г и с т р. Запоздалая история. Запоздалая и чересчур старая. Незавершенная история, напоминающая мимолетные и безвестные поцелуи несовершеннолетия. Поцелуи на перекрестке. Быстротечные и, увы, слишком вольные мгновения.

Т е т я. Какой невыразительный ответ!

М а г и с т р. Когда я разговаривал с Яном, мне приходилось быть то мужчиной, то женщиной, а то и ребенком. Я учитель, сударыня, даже того меньше — учитель странствующий. Безработный.

Т е т я. Я пойду с вами.

М а г и с т р. Слишком поздно. Слишком рано. Я пойду один. По сердцевине мира. Пойду как творец. Читая по слогам систему, в которую уверовал.

Т е т я. Все ваши речи — чепуха. Нет ничего на свете, чего бы мне хотелось, нет ничего, во что бы я могла уверовать, кроме преданности, кроме верности.

М а г и с т р. Правильные слова.

Т е т я. Ха, слова! Мне нужно другое. Испытывать страх, до поздней ночи чистить острые инструменты усталого рабочего. Я хочу быть свидетельницей поступков, которые следуют один за другим. Деяние за деянием. Этот дом, казалось, куда-то шел, но теперь, когда он остановился, здесь нет нужды ни в ком, кроме служанки. Я не служанка. На вашем плаще не будет ни единого пятнышка, штиблеты каждое утро будут до блеска начищены. Я стану удерживать вас всякий раз, когда нужно будет принять решение. Так надо.

М а г и с т р. Ищите более правдоподобные похождения, чем мои. Мы слишком разные люди. Мы не совпадаем, даже печалясь по одному поводу.

Родственники возвращаются.

П е р в ы й  р о д с т в е н н и к. Ого-го, ну и затянулась эта церемония! Как много мы мешкаем, как много плачем! Скажите на милость, в чем дело? Покойник есть покойник, его не разбудить.

М а г и с т р. Ступайте своей дорогой!

П е р в ы й  р о д с т в е н н и к. Хорошо, очень хорошо, магистр. Может, это вы двоюродный брат покойного?

М а г и с т р. Я не состою с вами в родстве.

П е р в ы й  р о д с т в е н н и к. Ну, ну, ну!

Я н. Извините, магистр, но во время этого обряда мои родственники обладают правом первенства, они незаменимы.

П е р в ы й  р о д с т в е н н и к. Ого!

В т о р о й  р о д с т в е н н и к. Честное слово, когда я его слушаю, кажется, будто говорит старый хозяин дома.

Т р е т и й р о д с т в е н н и к. Разумеется! Даже магистру не удалось искоренить фамильные черты. Любовь к порядку, чувство реальности.

В т о р о й  р о д с т в е н н и к. А скажите-ка мне, сударь, столь легко впадающий в гнев, зачем вы тащили Яна к Хохолку ветряка, что вам понадобилось на этой свалке?

Т р е т и й р о д с т в е н н и к. Любопытно, что вы ответите?

В т о р о й  р о д с т в е н н и к. И верно — загадка! Что вы там делали, на этой пустоши?

М а р и я. Магистр был без шляпы, брюки в обтяжку да рубаха, хорошо еще, что накинул плащ.

Появляется  А н н а.

Без вашей вылазки и смерть дяди не была бы такой страшной.

П е р в ы й  р о д с т в е н н и к. Умереть у Хохолка ветряка, на месте, которое хуже, чем постель проститутки!

Т р е т и й р о д с т в е н н и к. Если кто и виновен в этой смерти, так не я и не вы, мой дядюшка.

Т е т я. Ян!

Я н. Вы ошибаетесь, господа, я сам избрал это злосчастное место, магистр лишь следовал за мной.

П е р в ы й  р о д с т в е н н и к. Учитель и ученик!

Я н. Я помню, вы первый произнесли слово «нож»! Нож и записи лекаря! То был прием наглядного обучения. Ах, если бы вы отказались от этого урока! Если бы помешали мне уйти!

А н н а. Вы рассеянны или трусливы, Ян? Это я, я позвала вас к Хохолку. Это со мной вы сговаривались о совместном странствии или, точнее, — о бегстве.

М а р и я. Неправда!

П е р в ы й  р о д с т в е н н и к. В красивых же делах вы участвовали, магистр!

М а г и с т р. Ловлю вас на слове! Да, в красивых. О, старые вымыслы, полные высокого духа! Весны, мечты, все материки и все красоты мира! Бесконечные, бессмертные! Пусть же вновь настанут, пусть вернутся дни давнего безрассудства, почти безумия! Пусть вернутся сумерки, когда под густыми зарослями чесмины и розовыми кустами ты, Ян, отбросил свои порывы вместе с орудием, столь безвкусно надрывным. О глупость, которая мне стократ милее мудрости остолопов! Твое странствие, Ян, было как притча о деянии. Из страха я наставлял тебя на путь разума, из страха удерживал. Я боялся, что ты ничего не свершишь. Мне хотелось, чтобы ты стал настоящим мужчиной прежде, чем успеешь состариться. Какое это имеет значение, если я скажу, что твоя решимость была единственно правильным поведением. Какое это имеет значение, раз ты вернулся, раз ты смирился и обнаружил все невыгоды отваги. Ты дома, тебе хорошо. Ты прав. Тем не менее эти седовласые, эти знатоки кухни, которым ты так поспешно уподобляешься, эта смрадная пустота стократ хуже твоего безумия. Брат мой, не бросай столь решительно свой посох. Не радуйся столь неумеренно тому, что тебя отвратили от бегства. Да, юноша, неразумно было полагать, что ты идешь на край света, неразумно верить, что ты вооружен, и хвататься за нож, которого у тебя нет. Все это сплошное безрассудство, но ныне тебе остается одна старость. Старость, которой не предшествовала зрелость мужа. Тебе остается ожидание смерти. О мечта, небесный луч, таинственная чудинка, что дороже пурпура! Беги из неистребимых сетей небытия, Ян! Беги! Мне дурно от этих бледных лиц, от мертвенных фигур, гремящих костьми над своим сундуком, пересчитывающих монету за монетой, меж тем как над хищными их мордами сияют звезды.

А н н а. Да, да, да!

Т е т я. Да, да, да!

П е р в ы й  р о д с т в е н н и к. Неслыханно!

В т о р о й  р о д с т в е н н и к. Сумасшедший дом!

П е р в ы й  р о д с т в е н н и к. Возьмем свои торбы, господа, и прочь отсюда!

А н н а. Наконец ты это сказал, магистр!

М а р и я. Ах вы, путешественница от дерева к дереву, от фонаря к фонарю, с места на место! У меня всегда были известные сомнения относительно вашей нравственности.

А н н а. А я была уверена, что вы гусыня.

П е р в ы й  р о д с т в е н н и к. Позвольте, кто вас сюда приглашал, барышня?

А н н а (кудахчет). Простите, голубушка, вы так живо напомнили мне курицу, что я не удержалась.

М а р и я. Слышите, слышите, что она говорит?

А н н а. И еще! У вас девичьи плечи.

Мария трогает свои лопатки.

Выше… ниже… Там, где у ангела вырастают крылья, а у девки — корзина с младенцем.

М а р и я. Ян, Ян!

А н н а. А знаете — отчего это? Вы оперлись о столб на Ветряке. О столб, который прозван райским и несет перекладину, облюбованную вороньем. Когда вы пришли, на табличку с надписью как раз опустился ворон.

М а р и я. Потаскуха!

Я н. Дорогая моя!

М а р и я. Я думала, вы онемели и оглохли. Почему вы не прогоните эту грубиянку!

Я н. Бога ради, будьте снисходительны, зачем столько крика! Вы видите — церковный обряд подходит к концу, вот-вот начнутся похороны. Нельзя же именно сейчас поднимать шум.

А н н а. Больше