Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

С к л е н я ч к а. Ну, это только на сегодня.

Г а л д а ч к а. Как знать, Скленячка.

С к л е н я ч к а. А где Гермина?

Г а л д а ч к а. Там — с ними.

С к л е н я ч к а. И не боится… А зачем это все? Повесился — и нет его. Лучше б уж его унести из дому.

Г а л д а ч к а (крестится). Бог с ним!.. Не говорите так, Скленячка.

С к л е н я ч к а (махнув рукой). Ладно, ладно… говорить не будем, а думать будем свое. Кто как живет, так и помирает, а ежели я плачу, так не о повесившемся, а о пропащей жизни. Вашей и Гермины… Вот так, а теперь можете заткнуть мне рот. Уж я-то про ваше житье знаю, да и все мы знаем.

Входит  к о м и с с а р  с  д о к т о р о м.

К о м и с с а р (доктору). Это факт, говорю вам, доктор: нужда — мать всех грехов, а не праздность. Праздность — мать гениальных идей. Это факт.

Д о к т о р. Я бы с вами согласился лишь постольку… пардон! (Галдачке.) Выражаю свое соболезнование.

К о м и с с а р. Вот мы и пришли, пани Галдакова. Мы с вами прекрасно знаем друг друга, верно?

Г а л д а ч к а (как-то стеснительно). Я…

К о м и с с а р. Ну-ну-ну-ну — и не с плохой стороны. (Как бы поясняя остальным.) Уж эта женщина натерпелась, поверьте мне. Из-за него и к нам приходила… мы знаем.

С к л е н я ч к а (поддакивает). Я знаю… Когда вы его посадили за пьянство.

Д о к т о р. Где он?

Галдачка ведет его к двери. Д о к т о р  уходит в комнату.

К о м и с с а р. Обождите, пани Галдакова. (Скленячке.) Родственница? Хотите дать показания?

Г а л д а ч к а. Это соседка. (Умолкает, испуганно поглядывая на дверь.)

С к л е н я ч к а. Да что говорить… Прохвост он был, что заслужил то и получил.

Г а л д а ч к а (с горестным упреком). Ну, Скленячка…

К о м и с с а р. Ну-ну-ну, не надо так выражаться, даже если… Ну ступайте, ступайте, пани соседка. Показаний тут и в самом деле не требуется… (Любезно, но решительно выпроваживает Скленячку.)

С к л е н я ч к а (пятится). Я одно хотела сказать: если у Галдачки могут быть какие неприятности, так Христом-богом…

К о м и с с а р. Верю, полностью верю вам…

С к л е н я ч к а (в дверях). Клянусь, спасением души своей клянусь, прохвост он был… (уходит, продолжая браниться и за дверью) прохвост…

К о м и с с а р. Vox populi, vox dei…[149] Выше голову, пани Галдакова, я вас знаю, мы все вас знаем как порядочную женщину. À propos[150], жена просила передать вам — завтра можете прийти к нам стирать.

Г а л д а ч к а. Целую руку.

К о м и с с а р. А это чистая формальность, потому что нам все прекрасно известно. Ничем иным и не могло кончиться. Факт. Теперь по крайней мере заживете мирно.

Г а л д а ч к а. Нет… не говорите так. О покойнике нужно говорить только хорошо.

К о м и с с а р. Покойник, покойник… это факт. А какой он был при жизни?!

Г а л д а ч к а. Должно быть, несчастный. Нужда была.

К о м и с с а р. Нужда была, потому что он пил.

Г а л д а ч к а. А может, он пил, потому что жил в нужде да надрывался на работе.

К о м и с с а р. Ну, нет. Пил — это факт. То, что он пропил, мог бы сэкономить. Факт. Теперь вам будет лучше.

Г а л д а ч к а. Ах, мне уж все равно… Только бы Гермине было лучше.

К о м и с с а р. Гермине! Барышне Гермине! Видите, как вы правильно рассуждаете. Это ваша дочь — факт. И этим все сказано… Она, конечно, возле покойного… Ну, покончим с этим. Покончим быстро и просто. Очистим у вас атмосферу. (Уходит в комнату.)

Галдачка удрученно садится у плиты.

Г о л о с  к о м и с с а р а. Готово, доктор? Смерть наступила три часа назад… Ну, разумеется, в состоянии сильного опьянения — белая горячка… иного конца и быть не могло… Какое тут расследование. Это факт… Все ясно…

Д о к т о р (входя). Могу я где-нибудь вымыть руки?..

Галдачка наливает в жестяной умывальник воду и достает полотенце.

И правильно поступил. Знаете, очень часто бывает, что в минуту расстройства берут веревку, а она не годится — или рвется, или узел не затянут как следует.

Г а л д а ч к а. Ах, боже мой!

Д о к т о р. Но он припас новехонькую, отличную веревку.

Г а л д а ч к а. Новехонькую…

Д о к т о р (моет руки). Вообще-то… подобное самоубийство — безумие. Тем более удивляешься, когда все сделано безупречно.

Входят  Г е р м и н а  с  к о м и с с а р о м, за ними — д в о е  п о л и ц е й с к и х.

Безупречность в безумии, безупречность всех приготовлений, чтобы не оборвалось, чтобы все произошло своевременно и быстро. А здесь все произошло своевременно. Взгляните — шея! Он даже не мучился.

Г а л д а ч к а. Даже не мучился…

К о м и с с а р (Гермине). Да что там, барышня! Это пустяки. Хотел бы я, чтоб вы присутствовали при расследовании того случая на прошлой неделе… на этой… (Поворачивается к полицейским.)

П о л и ц е й с к и й (почтительно). На Нижней улице, номер пять, четвертый этаж налево, Рейтаржик…

К о м и с с а р. Да, да, правильно… Рейтаржик… Тоже самоубийство. Говорят: самоубийство. Вроде ничего особенного… А я задумался и говорю дома жене: Рейтаржик? Кто такой этот Рейтаржик, с чего бы ему покончить с собой? Рейтаржик, у которого были деньги, положение, почет, к ответственности не привлекался. И нате вам! Выходит, он пошел на кухню, открыл краны, лег и отравился…

Г е р м и н а. Интересно. Почему он это сделал?

К о м и с с а р. Почему он это сделал?.. Да он вообще этого не делал. Его убили.

Г а л д а ч к а. Бог ты мой!

Г е р м и н а. Но как такое возможно?!

Д о к т о р. Мне этот случай известен. Пан комиссар отличился. Но не будь медицинской науки…

К о м и с с а р. О, медицинская наука!.. Она отвечала лишь на наши вопросы. Но кто эти вопросы задал? Юрист. Извините, пан доктор… Короче говоря…

П о л и ц е й с к и й (отдает честь). Пан комиссар… (Хочет уйти.)

К о м и с с а р (не обращая на него внимания). …никакое не самоубийство, а убийство. Его напоили, как следует напоили, пока он не перестал соображать, заманили или затащили в кухню, а когда он, пьяный до бесчувствия, валялся на полу, открыли краны…

Г е р м и н а. Кто открыл краны?

К о м и с с а р. Прежде всего, его жена. Кто еще… увидим…

Галдачка молитвенно складывает руки.

П о л и ц е й с к и й (снова отдает честь). Пан ко…

К о м и с с а р. Супруга арестована… А потом говорят — Рейтаржик! Самоубийство! Но семейные отношения так и остаются тайной, то-то и оно.

П о л и ц е й с к и й. Пан комиссар…

К о м и с с а р. В чем дело?.. Ах, это вы?! Что вы тут торчите? Вам давно уже следовало уйти. Идите.

П о л и ц е й с к и е  уходят.

Поразительно, до чего эти люди бестактны. Вы рассказываете, а они смотрят вам в рот, будто вы рассказываете для них. Но так уж водится у малообразованных людей. Пойдемте, доктор. Протокол составим у себя, здесь это (осматривается) даже… как-то…

Г е р м и н а. А теперь уже можно им заняться? Можем мы его уложить как положено?

Д о к т о р. С точки зрения медицины возражений не имеется.

К о м и с с а р. С точки зрения криминалистики — и подавно. Известное дело. Чего иного тут можно было ожидать? Все ясно. Так что можете его уложить и приготовить…

Галдачка начинает тихо плакать.

Ну-ну-ну, пани Галдакова. Я вам верю… и