Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

За дверью слышны быстрые шаги.

Хелло?

XVIII

К р х н я к (появляется в дверях, запыхавшись). Что вы сидите? Йоганик, где кто? (Одним духом.) Фрайта с Ба́раном сцапали! Народ осаждает полицейский участок, кутерьма дикая! Эх, расшевелились — щепки летят!

Ю з л (в восторге). А, черт побери! Вот так встретили меня из больницы! Ну и встреча, до чего здорово! (Убегает за Крхняком, даже не закрыв дверь.)

XIX

С л а в и к. Ну вот, вся квартира карьеру делает, а я сторожи!

С улицы, издали, доносится шум, выкрики, что-то поют, потом на мгновение все смолкает.

Врывается  х о з я й к а, задыхающаяся, встревоженная.

Х о з я й к а. Господи боже, что-то будет? Этот ненормальный художник хохочет мне в глаза, а мораванин чуть не сшиб на лестнице, через три ступеньки перепрыгивал!.. Поют!.. И квартира настежь! Где Тонка? Где пан?.. (Не договаривает «Йоганик».) А вы что здесь делаете? Дева Мария, еще обворуют! Поют… А вон и конная полиция… Уж она-то им покажет, почем пряники в Пардубице{16}!.. Тоничка! Тонка! (Выбегает, за дверью слышится ее голос.) Тоничка! Тонка! (Вбегает в комнату.) Что вы на меня так смотрите?

Шум на улице возрастает.

С л а в и к (берет ее за руку). Да вы сядьте. У меня с вами долгий будет разговор.

Х о з я й к а (садится, но сидит как на иголках, смотрит на Славика). Что?

В это время вдали наладилась знакомая песня, возникла из шума и криков. Это — «Красное знамя»{17}. Ее энергичный ритм отчетливо слышен в комнате. Между тем сапожник с третьего этажа вносит в пение некий диссонанс, из энтузиазма поставив на граммофон пластинку «Где край родной?»{18}. Звуки обеих песен переплетаются, прорезают друг друга.

(Испуганно.) Ох, что-то будет?

С л а в и к (комизма ради шепелявит, лукаво щурит глаза). А што ошобенного? Квартира пушта, Тонички шлед проштыл, народ тоже делает карьеру — на улице! Майские жуки роятся! Роятся майские жуки! Ха-ха-ха! (Хохочет.)

Хозяйка в ужасе смотрит на него.

З а н а в е с.

Иржи Волькер

ГРОБНИЦА

J. Wolker

HROB

Dilo Jiřiho Wolkra. Praha — Bratislava, Státní nakladatelství krásné literatury, hudby a umění. Slovenské vydavateľstvo krásnej literatúry, 1958.

Перевод с чешского Ирины Порочкиной.

Посвящается моему отцу

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ВРАЧ.

ЕВА, его жена.

МОГИЛЬЩИК.

СЛЕПЕЦ.

СВЯЩЕННИК.

ВЕСТНИК.

КАПРАЛ.

СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ.

СТАРИК.

СТАРУХА.

ЖЕНЩИНА С РЕБЕНКОМ.

ЮНОША.

ДЕВУШКА.

МАЛЬЧИК.

НАРОД, ВОЙСКО, РАНЕНЫЕ, ЧУМНЫЕ. САНИТАРЫ.

Место действия — осажденный город.

Время действия — вечная война.

For Jesus sake, my friend forbear

to dog the dust enclosed here.

Blessed be the man, who spares these stones

and cursed be he, that moves my bones[52].

Надпись на могиле Шекспира

Мы страдаем не только от живых, но и от мертвых.

Карл Маркс. Предисловие к «Капиталу».

Храм, превращенный в лазарет. На соломе лежат  р а н е н ы е. Стрельчатые окна, колонны сильно повреждены снарядами. В глубине надгробие с надписью. Двери настежь распахнуты. Слышна канонада за городом. На кафедре  с в я щ е н н и к. Перед ним кучка изможденных  с т а р у х, с т а р и к о в, д е т е й  и  р а н е н ы х.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

С в я щ е н н и к. Это кара господня! Вы погрязли в грехах и сами из грехов своих свили бич господень. Если б не ваша гордыня, не стоял бы сейчас враг у ворот города. Если б вы не поклонялись мамоне и не предавались обжорству, жилища ваши не лежали бы сейчас в руинах. Если б не ваше безбожие, не полегли бы сыновья ваши на бастионах и у крепостных стен, не лежали бы в храме божьем, покрытые ранами, гнойными болячками и мучимые жаждой, потерявшие человеческий облик, скотине подобные.

Н а р о д. Боже, смилуйся над нами!

С в я щ е н н и к. С того дня, как почил воевода, несть числа вашим подлостям. Вы провозгласили республику и принялись бесчинствовать, как стадо без кнута и пастыря. Вы богохульствовали в застолье, в школах, с трибун. Вы на земле возжаждали рая небесного. В этом видели цель своей жизни. Но забыли о душе, которая стремится совсем к иному. Забыли, что земное бытие — всего лишь ступень к жизни вечной. Разумно ли завладеть всем миром и при этом осквернить душу?! Господь бог внимал вам долго и терпеливо. Наконец, его терпение истощилось. И он обрушил на вас свой гнев.

Н а р о д. Услышь нас, господи!

С в я щ е н н и к. Бог слышит только праведников. Разве вы не видите, как оберегает он преданных ему всем сердцем? Он призвал их к себе прежде, чем ниспослал наказание на грешников. Дозволил им уйти из этого Содома, как дозволил сделать это Лоту{19} и его семье. Вспомните — в канун войны скончалось сразу девять старейшин! И среди них — сам воевода, патрон храма сего. Ныне он пребывает в сонме ангелов небесных, а его надгробный камень свидетельствует о гневе, который бог обрушил на вас. О, трепещите начертанных на гробе воеводы слов, трепещите его священной гробницы, ибо понесшие кару божью не достойны прикоснуться к надгробию того, кто сподобился милости господней!

Н а р о д. Прости нам, господи, прегрешения наши!

С в я щ е н н и к. Бог строг и справедлив. Иные из вас, сбившись с пути истинного, возомнили, будто спасут мир фейерверками и празднествами. Сами дерзнули вы возложить ваши жизни на весы правосудия, уравновесить добро и зло. Вообразили, будто в силах сделать то, что по плечу лишь господу богу. И чего вы добились? Громы небесные ниспослал на вас господь властью своей, спалил ваши вертепы, разогнал ваши скопища, свел на нет ваши речи и программы, вспыхнул Содом, как провеянные на ветру копны.

В погоне за лучшей жизнью на этом свете вы пожирали друг друга, и дьявол хорошо поживился среди вас. Вы хотели сделать равными всех людей — так вот же вам! Бог сам вас уравнял. Нищета — путь к равенству. Теперь вы все равны, ибо один беднее другого.

С т а р и к. Горе нам!

С в я щ е н н и к. Сейчас ты сокрушаешься, старец, — о чем же ты думал раньше! Говорю тебе: гнев божий еще не утолен. К страданиям войны прибавились новые беды.

Вас мучает жажда? Жажда вас мучает? Это бог повелел солнцу иссушить вас до мозга костей, нечестивцы, и солнце, послушное воле божьей, два месяца верно служит свою службу. Целых два месяца — ни капли дождя.

Чем напоите вы своих умирающих, дабы не отошли они с иссохшим сердцем?

Чем напоите вы, матери, младенцев? Ваши груди иссохли.

Ж е н щ и н а  с  р е б е н к о м. Боже мой!

С в я щ е н н и к. Ага, теперь ты обращаешься к богу, а ведь прежде