Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола
Простите, дамочки и господа,
я не любитель философских споров.
Так люди никогда не сговорятся,
куда полезней отоспаться.
А н д р е а с.
Да это тот носильщик, тьфу!
Д я д я С о к р а т (вытаскивает нож и намеревается отрезать Андреасу уши).
Больной в беспамятстве.
И не ориентируется,
не узнает людей.
Проклятие ушам! Перемещенье
достигло апогея. В самый раз
прибегнуть к операции…
А н д р е а с (удирает от него).
Спасите!
Е л е н а.
За вами — героический поступок!
А н д р е а с (удирает).
Месье, оставьте ваши шутки!
Д я д я С о к р а т (гонится за ним с ножом).
Он поправится, вот увидите.
Тут нужна трансплантация мочек.
Двоеженство — болезнь, и притом органическая.
Возбудитель — блужданье ушей.
А н д р е а с (убегает от него).
Спасите же! Елена, Ливия!
Пропали уши!
Л и в и я.
Пускай он изуродует тебя!
После всего, что я услышала,
ты мне не муж.
А н д р е а с.
Елена, ты была добра
и так отзывчива!..
Е л е н а.
Вот именно — была.
Д я д я С о к р а т.
Я все равно тебя поймаю,
твоей же пользы ради,
по гроб мне будешь благодарен!
А н д р е а с (носится в ужасе).
Я денег и жены лишился,
неужто же еще останусь без ушей?!
Нет, ни за что!
(Выбегает из ателье, дядя Сократ — за ним.)
Б е н ь я м и н.
Герой экрана, так сказать, без грима…
Е л е н а.
Он думал, я не знаю, что женат он,
и потому держался так уверенно.
Л и в и я.
А я-то думала, он мне в любви клянется…
Я не вернусь к нему. Останусь
сестрою милосердия. Прощайте!
И извините мне мои нападки.
Вас горшая постигла участь.
Но ваш супруг по крайней мере
вас любит. Возвращайтесь же к нему.
Не поминайте лихом!
(Уходит.)
Е л е н а (в слезах обращается к манекенам).
Так обмануться!
Завидую тебе, бесчувственная кукла,
кармин твоим щекам не изменял.
Твой сладкий сон оберегает маска.
Рассудок мой по-клоунски смеется
над неудачным выбором моим.
Как быть с моей мятущейся душою,
принадлежащей мне, увы, не больше,
чем эти одеянья — вам?
Я мужество утратила, и веру, и уменье
жить не любя, не мучаясь, не ведая волненья.
Собою, словно кукла, любуясь в зеркалах,
я — быстрина, которая не в берегах — в бегах.
Ей русло не годится, размеренность — не то,
и дни мои уходят водой сквозь решето.
Б е н ь я м и н.
Не лейте слез! А впрочем, что ж, поплачьте!
Рассудок примирив, просохнут слезы.
Рыдания, как песнь, целительны для сердца.
Уж раз вы стали жертвой обольщений
и на ничтожестве по имени мужчина
сосредоточили все помыслы, мечты —
вам оставаться здесь не нужно!
Ведь эти зеркала — свидетели любви,
и что ни взгляд — соблазн, силки воспоминаний.
Покиньте стены, где подстерегают
галлюцинации, мира́жи… Миг —
и вы опять в плену своих иллюзий,
опять их возводя в высокий ранг
едва ль не средостенья жизни.
Вам надлежит уехать. Я акк брат,
как верный друг последую за вами.
Мы будем кочевать по свету, словно птицы,
мы будем веселиться и трудиться.
И это вас излечит навсегда.
Бежим скорей! Здесь вам грозит беда.
Е л е н а (с сожалением).
Но вы — мужчина, а с мужчинами
я больше дела не имею.
Б е н ь я м и н.
Раскроем карты! И давайте оба
играть в открытую. Причем,
как опытную женщину,
спрошу вас кой о чем.
Е л е н а.
Звучит внушительно, и я
уже заранее краснею.
Б е н ь я м и н.
Что привлекло вас в Андреасе?
Е л е н а.
Как знать… Но поцелует — ах,
и почва из-под ног… И птахой
душа витает в облаках
без крыльев, без стыда и страха.
Б е н ь я м и н.
Эх, чудесная все-таки штука, романтическая любовь!
Она возвышает и красит женщину.
Ну а теперь уложим чемоданы.
(Пакует вещи.)
За дело!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Е л е н а, Б е н ь я м и н, д я д я С о к р а т, А н д р е а с.
Г о л о с д я д и С о к р а т а (напевает).
Нам словно бы тесно,
и, Прагу бросая,
в Париж мы как минимум едем.
И мчится невеста,
не зная, какая
судьба уготована этим.
Над Темзой, где тоже
красиво на диво,
в Голландии, чтящей покой,
по-чешски, по-чешски столкуемся живо,
мы, чехи, — народ кочевой!
Люблю, люблю тебя, Париж,
мансарды, башню Эйфеля над Сеною.
Не будь я слишком стар — глядишь,
сыграл бы свадьбу здесь отменную!
А у подножья петршинского рая{16}
мы с голодухи чуть не помираем.
И хоть ты тоже голодом моришь,
люблю тебя, люблю тебя, Париж!
Б е н ь я м и н (напевает Елене, стараясь ее развеселить).
Люблю тебя, люблю тебя, Париж,
мансарды, башню Эйфеля над Сеною.
Не будь я слишком юн — глядишь,
сыграл бы свадьбу здесь отменную!
А у подножья петршинского рая
мы с голодухи чуть не помираем.
И хоть ты тоже голодом моришь…
Д я д я С о к р а т (входя).
…люблю тебя, люблю тебя, Париж!
Б е н ь я м и н (пылко обвивает руками его шею).
Мне весело, когда я
