Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

Р о г а н о в а. Но я всегда сообщала ему только то, что хотела.

Н е г о р е л о в (с улыбкой). Это вам так казалось, а если б и так… остальное несложно додумать или выяснить у других.

Р о г а н о в а. Я ни разу не сказала ему ничего такого, что бы…

В дверь стучат, входит  в ы п у с к а ю щ и й.

Н е г о р е л о в. Тсс! (Встает.) Забегу еще в администрацию, потом вернусь… Передайте это, пожалуйста, пану редактору. Честь имею. (Целует ей руку, уходит.)

Она с улыбкой смотрит ему вслед.

В ы п у с к а ю щ и й (растерянно подходит к столу). Простите, пожалуйста, пан редактор еще не приходил?

Р о г а н о в а. Нет, я жду его…

В ы п у с к а ю щ и й (ворчит). Выброшу-ка я это… (Направляется к выходу, но в дверях сталкивается с запыхавшимся человеком; это редактор Ланда.)

Л а н д а (заметив даму). Извините, сударыня, я заставил вас ждать. Репетиция на радио.

Они пожимают друг другу руки.

Р о г а н о в а. Опять новая пьеса?

Л а н д а. Да нет, я ставлю там кое-что. Разве вы не знали? (Выпускающему.) В чем дело, Ворличек?

В ы п у с к а ю щ и й. Номер горит, пан редактор. Хорошо, что вы пришли. Я уж собирался это выбрасывать.

Л а н д а. Почему? (Рогановой.) Одну минуточку, пожалуйста.

Роганова кивает.

В ы п у с к а ю щ и й. Пан шеф хочет видеть оттиск полосы.

Л а н д а. Ну — и?..

В ы п у с к а ю щ и й (неуверенно). Мне кажется, этот материал островат.

Л а н д а. Но он же не подписан, пан Ворличек, ничего не случится. В неподписанном материале — все что угодно.

В ы п у с к а ю щ и й. Я бы не хотел получить по шее еще разок, вот я и подготовил другой макет полосы и поставил на это место кое-что из загона и объявление нашей типографии.

Л а н д а. Ну-ка, ну-ка… (Берет оба варианта полосы, быстро просматривает.) Ага! (Подает один лист Рогановой, указывает на что-то пальцем.)

Роганова начинает читать.

(Другой лист возвращает выпускающему.) Этот можете показать шефу.

В ы п у с к а ю щ и й. Я так рад, пан редактор, что вы это выбросили. Скандалов не оберешься.

Л а н д а. А когда он подпишет, принесите опять мне.

В ы п у с к а ю щ и й. Извольте. (Уходит.)

Л а н д а (садится за стол, Рогановой). Нравится вам? Почище всякого интервью, а?

Р о г а н о в а (дочитала, взволнованно). И они это проглотят?

Л а н д а (самоуверенно). Придется проглотить. Дело не только в вас. Если они вас не примут, еще не то услышат. Короче, считайте, что ангажемент у вас в кармане.

Р о г а н о в а. Спасибо, пан редактор. Как вас отблагодарить за вашу любезность?

Л а н д а. Не к спеху, сударыня. Пустяки. Я обязан был написать это. Заступиться за артистку вашего уровня.

Р о г а н о в а. А когда напечатают? Если я правильно поняла, вы послали шеф-редактору другой вариант полосы, где этого материала нет…

Л а н д а. Не беспокойтесь. Через три часа это увидит свет, и четверть миллионов экземпляров разлетятся до полуночи по Праге, а до утра — по всей республике. Вы довольны?

Р о г а н о в а. Спасибо, пан редактор. И если я когда-нибудь смогу отблагодарить вас…

Л а н д а. Это был мой долг. (Витиевато.) Долг перед нашим искусством. Кто заступится за артиста, как не критика? По крайней мере вы видите, что идеализм еще не совсем исчез из нашей жизни.

Р о г а н о в а. Вы — редкое исключение, пан редактор. Никто не хотел за меня заступиться. Я уж и пороги обивала и звонила без конца, а все торчу в Новой оперетте. Но теперь я верю, что попаду наконец в оперу.

Л а н д а. Можете не сомневаться. Как только будут новости, сразу же позвоните мне.

Р о г а н о в а. Непременно, пан редактор. А теперь мне пора. Да, здесь был пан Негорелов, просил передать, что он еще вернется…

Л а н д а. Негорелов?

Р о г а н о в а. Да. (Пауза.) До свидания… (протягивает руку) пан редактор.

Л а н д а. До свидания. (Задерживает ее руку в своей.) Что вы делаете в воскресенье вечером? (Вкрадчиво.) Не могу ли я пригласить вас поужинать?

Р о г а н о в а (захвачена врасплох). В воскресенье? Пан редактор, у меня занят вечер.

Л а н д а. Тогда в субботу.

Р о г а н о в а. В субботу у меня спектакль.

Л а н д а. А в понедельник?

Р о г а н о в а. В понедельник — возможно. Позвоните мне.

Л а н д а. Отлично. В понедельник позвоню. До свидания.

Р о г а н о в а. До свидания. (Уходит, растерянная.)

Л а н д а (подходит к телефону, набирает номер). Говорит редактор Ланда. Приветствую, пан директор. Как дела? (Слушает.) Как вам понравилась сегодняшняя рецензия? (Слушает.) Обождите, у меня она под рукой. (Берет газету, переворачивает страницу.) Признайтесь, пан директор, что это пустячок, пикантный пустячок… А что я написал? (Читает.) «Режиссер в целом удачно сохранил эротический подтекст пьесы». Разве не тактично написано? А конец? (Читает.) «Театру опять посчастливилось раздобыть кассовую пьесу, дающую публике возможность хорошо развлечься». Лучше и желать нечего! (Слушает.) Но, позвольте, это и так весьма положительно. Знаете, что написали остальные? (Слушает.) Еще бы ему не восторгаться, он ваш преданный друг. (Слушает.) Уж такая безвкусная стряпня… (Слушает.) Он как раз играл не очень… Что? Блестяще? Простите, тогда мы по-разному понимаем театр. (Слушает довольно долго, голос из трубки звучит фортиссимо.) Ну, не сердитесь, скажите лучше, когда дойдет черед до моей пьесы. Ваша комиссия еще ничего не решила? А я так болею за вас. (Тихо.) Ну зачем сразу волноваться… и что вы сегодня на меня так злы… алло!.. алло!.. (Громко.) Алло!

Стук в дверь, входит  в ы п у с к а ю щ и й, видит, что Ланда говорит по телефону, снова уходит.

Алло! Черт побери! (Бросает трубку на рычаг.) Ну, обожди, я научу тебя, как вешать трубку!

Звонит телефон.

(Берет трубку.) Алло! Ланда!.. Что вам, Седлакова? (Минутку слушает, иронически.) Ну, пусть приходит, этот ваш приятель поэт. Он красив? Ах да, конечно, это же само собой разумеется. Это интересно? Вы прочли?.. Так, так. И как же зовут этого поэта? Воцел? А дальше как? Индржих? Такой сухощавый брюнет, верно? Живет в Либеньском районе? Так я вас порадую. Я его знаю. Мы вместе учились. Да, пусть приходит… Когда? Через час? Превосходно. Пожалуйста. Для вас — готов на все. До свидания. (Кладет трубку, кричит.) Войдите!

В ы п у с к а ю щ и й (входя). Пан редактор, все одобрено, я уже дал команду печатать.

Л а н д а (вскакивает). Вы с ума сошли, пан Ворличек? (Бежит к выпускающему, хватает его за руку, тянет к телефону; одной рукой держит выпускающего, другой снимает трубку.) Алло, дайте печатный цех. Скорей! (Закрывает микрофон рукой, скороговоркой.) Немедленно остановите, слышите, Ворличек, под мою ответственность. Давайте, давайте быстрей… (Всовывает трубку ему в руку; резко.) Ну!

В ы п у с к а ю щ и й (колеблется, взглядывает на Ланду; в трубку). Это Ворличек. Пан Сыровы, уже начали?.. Печатаете?.. Нет? Так обождите! Остановите пока — я сейчас!

Л а н д а (закрыв рукой микрофон; резко). Поставите туда материал о театре — немедленно!

В ы п у с к а ю щ и й (в трубку). Обождите, я сейчас спущусь! (Кладет трубку.)

Л а н д а. Поторопитесь, пан выпускающий, я не забуду вашей любезности.

В ы п у с к а ю щ и й. Но если поднимется шум, я скажу все как было… (Направляется к выходу.)

Л а н д а. А чего