Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

А л е к с а н д р. А как же я? Я здесь осиротею, буду совсем забытым и никому не нужным!.. Уже никогда не постучу в эту дверь. Уже не услышу ее нерешительное и робкое старомодное «прошу». Уже никогда она не встретит меня лучезарной улыбкой… снисходя к моему бесполезному, сумасбродному существованию. Я потерял то, что ты за это время обрел. На что мне сейчас эти деньги? Появились не вовремя… словно в насмешку.

А л е ш. Ошибаетесь — они появились как раз вовремя. Не забывайте: дело не только во Франтишке, но и в ребенке. А он потребует много денег, сам я не смогу их обеспечить. Будем опекать мать и ребенка вместе.

А л е к с а н д р. Ребенок… Какое святое, великое явление. Невообразимое, немыслимое. В нем заключены все чудеса грядущего, как парчовое платье Золушки — в орешке… Как хорошо, что ты сохранил ему жизнь! Это несравненно лучше, чем написать десять симфоний! И больше… несравненно больше, чем быть его отцом физически, произвести на свет во плоти…

А л е ш. Наряду с отцовством физическим существует нечто высшее… Люди этого не понимают и считают, что иметь ребенка все равно что завести домашнее животное, которое ползает, ходит, ест и пьет. А пока у тебя в жизни нет ничего, кроме сознания, что был кому-то хотя ненадолго нужен.

А л е к с а н д р. Иметь ребенка — иметь цель в жизни… смотреть, как восходит солнце, и идти за ним следом. Иметь ребенка… быть ему настоящим отцом — это значит вырастать из настоящего и неуклонно расти в будущее, чтобы соответствовать ему.

А л е ш. Вникните в эту взаимосвязь. Появился у нас ребенок — и весь наш малый мирок пустился в путь… к свету. Старая ложь трещит и отпадает, а ясное голубое небо смеется сквозь тучи.

А л е к с а н д р. Ну, для него наша прошлая семья уже давно утратила свое значение. Это разбитый горшок, кое-как стянутый проволокой, кое-как скрепленный. Наподобие многим другим семьям нашего общества.

А л е ш. В последние дни я много размышлял об этом. Старая кровная семья, видимо, всюду отступает, чтобы на ее месте возникла новая, более свободная, более справедливая, вновь собравшаяся около своей матери… хотя бы ненадолго… как то бывало в старые времена. В данном случае это Франтишка, ее ребенок, вы и я…

А л е к с а н д р. Ну, так или иначе вокруг нас все трещит, как в старой, полусгнившей лодке, пока ее не разбили бурные волны. Sauve — qui — peut. Поэтому я всегда старался не обзаводиться лишним багажом. Для бегства он только помеха, не так ли?

А л е ш. Если это случайно не бумажник с деньгами.

А л е к с а н д р. Ах хитрец, до чего же ты изменился! Каким образом за это короткое время ты стал… таким практичным?

А л е ш. Как только я перестал быть служителем искусства, вся глупость с меня словно слетела. Теперь мне было бы стыдно за любое прежнее озорство. Раньше я считал, что все должно входить в жизненную программу… Ныне я обрел лучшее и наиболее дешевое лечение от блажи…

А л е к с а н д р. Позволь спросить: а кто ты сейчас есть, легкомысленный хулитель своего прошлого?

А л е ш. Всего лишь пропагандист разума и трезвого подхода к жизни.

А л е к с а н д р. Ну, это не много… С этого, насколько я понимаю, не берут ни подоходного, ни индивидуального налога.

А л е ш. Больше того, я стану еще пропагандистом политическим… и социальным… Я сжег свои ноты. Не хочу больше заниматься искусством. Я хочу жизни, такой, как она есть. Может, жизни неразумной, может, политической… Хочу приносить пользу людям, а для этого надо их организовать. Равный к равному, один к одному… как мы с вами. Стану им помогать, чтобы они обрели смысл жизни. Судя по всему, это гораздо труднее, чем кажется.

А л е к с а н д р. Да, да. А пока ты создашь товарищество потерпевших крушение в старой семье?

А л е ш. Да, беру именно тех, которые как-то пришлись не ко двору и сразу, с самого начала, инстинктивно жались к стенке. И, воспользовавшись первой дождливой, мрачной непогодой, они сошли с лодки. И вы, дядя, временно будете председателем нового товарищества… по возрасту… пока не подыщем кого-нибудь постарше…

А л е к с а н д р. Благодарю. Ты вежлив, но, как большинство таких людей, — искренен. А я закончу свою жизнь уединенно, как тихий… а не буйный безумец.

Стук в дверь.

А л е к с а н д р. Войдите!

Входит  Ф р а н т и ш к а  с сумкой в руке. Увидев Александра, краснеет.

Ф р а н т и ш к а. Добрый день, пан Костарович! Добро пожаловать! (Подает ему руку.)

А л е к с а н д р. Добрый день, дорогое дитя.

Ф р а н т и ш к а. Не гневайтесь на меня, пан Алеш, за опоздание. Я сообщу вам такую новость… что вы меня сразу простите. Я встретила Анчу, и она мне сказала такое, что вы будете потрясены. Они с паном Ришей обручились и поженятся! Сейчас они встретятся и пойдут к сударыне… известить ее об этом и попросить благословения. (Плачет.) Я уже ничего хорошего не жду… ничему не удивляюсь. Но такой… пощечины, такого плевка… я все же не заслужила. (Опускается на стул возле стола… Рыдает.)

А л е ш (понизив голос, с горечью). Ужас! Ужас! Как она плачет из-за него! Все еще его любит.

Ф р а н т и ш к а (смотрит на Алеша, вид у нее измученный, пытается улыбнуться). Простите, пан Алеш. Знаю, что я неблагодарная. Знаю, что веду себя подло. Потерпите еще немного мои слезы. Это в последний раз. Последний день здесь… Я хороню молодость.

А л е к с а н д р. Плачьте, плачьте, дитя мое! Вам станет легче. А затем поднимите голову выше и гордо! Я знаю все, Франтишка.

Франтишка вздрагивает и заливается румянцем.

Вы ребенок, вечный ребенок… Вам нечего краснеть. Наоборот. Вы совершили великое, благородное дело, Франтишка, которое не по силам тысячам женщин… Вы отстояли своего будущего ребенка.

Ф р а н т и ш к а (показывает на Алеша). Без него я не сумела бы.

А л е к с а н д р. Пусть это и его заслуга. Бремя было выше человеческих сил, одному его не поднять. А кто это, черт подери, Анча Бартикова, что сумела отколоть такой дьявольский трюк и окрутить вокруг пальца нашего завоевателя?

А л е ш. Нахальная, продувная бестия. Только такие и выигрывают. Ходила якобы к Франтишке, под видом подружки, а сама тем временем закидывала сети в мутную водичку — авось кто-нибудь клюнет.

Ф р а н т и ш к а. Может, мне и не следует говорить о моей бывшей подружке, но она поступила со мной так жестоко, что вряд ли я смогу ей когда-нибудь простить. Низкая особа. Забеременела от кого-то и сделала аборт. Сама мне в этом призналась… и не отчаивалась, а гордилась… словно совершила героический подвиг.

А л е к с а н д р. А Риша об этом знает?

Франтишка пожимает плечами, снова плачет.

Успокойтесь, Франтишка!