Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

А л е ш. Ничего особенного — и все же кое-что. Кусок старой, истлевшей лжи обрушился, а кусок новой правды вырос. Дела, которые непрерывно творятся на свете, доходят до тебя лишь тогда, когда обломок кирпича стукнет тебя по башке.

А л е к с а н д р. Так. А тебя не радует, что дядя вернулся с большой добычей и что тебе не придется больше выпрашивать кусок хлеба и пристанище для своего искусства у матери и брата?

А л е ш (горько). Ах, дядя, оставим искусство в покое. К чему нам искусство? Дает оно глоток воды жаждущему? Кусок хлеба — голодающему? Прольет бальзам на рану страдальца? Ныне оно мне кажется почти бесполезным и претенциозным. На свете есть кое-что несравненно более важное.

А л е к с а н д р. И что же это, по-твоему?

А л е ш. Жизнь, дядя. Простая, повседневная жизнь. Нет ничего, кроме нее, ничего выше ее.

А л е к с а н д р. Гм. Об этом можно поспорить. Но главное, сдается мне, что так говорить не пристало именно тебе, которому до сих пор искусство заменяло жизнь…

А л е ш. И это было заблуждение. Оно ослабляло меня еще больше. Слабый просит наркотика, больной — опиум, морфий и другие лекарства. А не усугубляют ли эти средства болезнь? Не порочный ли это круг? Я его разорвал. Мне они не нужны — не нужно ничего, что навевает сны. Я сумею встретить жизнь лицом к лицу. Эти шестнадцать дней, которые вы путешествовали, меня многому научили.

А л е к с а н д р. Что за это время случилось?

А л е ш. Франтишка ждет ребенка.

А л е к с а н д р. Что-о? Как можно! Кто тебе сказал?

А л е ш. Она сама. Об этом знает уже весь дом… и мать.

А л е к с а н д р. От кого?

А л е ш. От Риши. (В глазах у него сверкают слезы.)

А л е к с а н д р (подскакивает к нему). А ты ее любил! Бедный парень!

Алеш кивает головой.

А теперь уже не любишь. Преодолел эту слабость. Да? Поэтому ты так окреп. Возмужал.

А л е ш. Ошибаетесь. Продолжаю ее любить. Еще больше, но иначе, лучше! Поэтому я и возмужал.

А л е к с а н д р (после некоторого раздумья, тоскливо). А если они с Ришей поженятся? Если мы больше не увидим ее на этой кухне?

А л е ш (смеется). Ему и во сне не придет в голову жениться на ней. Уже две недели он каждую ночь спит с другой — с Анчей Бартиковой, подружкой Франтишки. Уже две недели по вечерам она приходит в одиннадцатом часу, и утром, около шести, он провожает ее вниз и открывает ей дверь. Каждую ночь их слышу, а раза два повстречался с ними в коридоре, когда он утром выводил ее из своей спальни.

А л е к с а н д р (от удивления раскрывает рот, затем свистит). Ну и ну! Вот так история.

А л е ш. Видите, дядя, в чем я вас обогнал. Как ученик превзошел учителя! Вы всегда твердили, что я не знаю жизни, и учили меня жить — хотели, чтобы я прошел суровую школу. А сейчас я должен поучить вас! (Смеется.) Александр Костарович, старый ученик, седой недоучка, садитесь. Ставлю вам в дневнике единицу. И оставляю на второй год!

А л е к с а н д р. Fi donc[131]. Говоришь, и мать об этом знает? И согласна с этим?

А л е ш. Ну конечно. А ты ждал от нее другого? Должна была изменить сама себе, стать сразу сентиментальной и заваривать ромашку для плебейского внука? Либо вязать для него слюнявчики и свивальники? Она, Гелена Костарович, промышленный магнат, супруга одного завоевателя, капитана индустрии, и мать другого, in spe[132] еще более значительного?

А л е к с а н д р (с негодованием). А теперь, сунув ей несколько тысчонок, выгонят из дому, чтобы она устроилась в родильный дом или где-нибудь в уединенном местечке? И для ребенка положат еще несколько тысчонок на сберегательную книжку, чтобы мать имела кое-какие гроши и могла до его совершеннолетия открыть сапожную мастерскую либо гладильню?

А л е ш (покачивает головой). Дядя, дядя, как вы отстали! Какой нерадивый ученик! Какой тупой ученик в школе жизни! Богатые, дядя, не такие щедрые, как так называемые изобретатели, утописты, мечтатели, люди искусства, поэты и прочая паразитическая сволочь. Богачи не бросаются тысячами. Тысячами, некстати и не к месту, кидаются только бедняки. Завоеватели и в таком случае поступают как завоеватели — с топором в руке и метят прямо под корень… радикально.

А л е к с а н д р. Как это? Не понимаю тебя.

А л е ш. Вижу, что не понимаете. А это совершенно просто. Пошлют девушку к подпольной повитухе — и делу конец.

А л е к с а н д р. К подпольной по-ви-ту-хе?

А л е ш. Как, вижу, вы даже не знаете, кто такая подпольная бабка? Прямо мука с этими старыми утопистами — учить их надо до гробовой доски. Тогда слушайте, отсталый дядюшка: подпольная повитуха — это воплощение старого, почтенного общественного учреждения, без нее, как и без проституции, человечество не прожило бы и недели. Повитуха — это дама, которая за умеренную плату превращает нерожденных детишек в ангелочков. Она помогает им легко и быстро взлететь из материнского чрева прямо на небеса… дабы уберечь их от жизненных разочарований, от насморка, который они в суровом воздухе земли, чего доброго, еще схватят. Две-три тысчонки — и все сделано раз и навсегда…

А л е к с а н д р. Откуда ты все это знаешь?

А л е ш. Изучаю этот вопрос уже две недели… с момента вашего отъезда. Имею специальную литературу, могу дать почитать. Нынче по всем вопросам существует литература и статистика. Она-то и открыла мне глаза. Посмотрите. (Берет газету и показывает последнюю страницу.) Вот тут целая колонка объявлений, и будь я проклят, если среди них нет бабы-повитухи. (Читает.) «Дамы, по деликатным делам обращайтесь с полным доверием к акушерке пани Катюше Петркличевой, туда-то и туда, номер и все прочее». Разве это не многообещающе?

А л е к с а н д р. Удивляюсь тебе, Алеш.

А л е ш. Скорее всего, мне следовало бы удивляться вашему неведению. Итак, не стоит попусту бросаться тысячами! Не стоит класть их незаконнорожденному ребенку на книжку. Не стоит тратиться на алименты. Таким путем можно все исправить гораздо дешевле и лучше. Никаких судебных тяжб! Никакого упоминания о внебрачном отце в судебных протоколах! Ничего! И торговые книги останутся чистыми. Наша манишка, как и фрак, не запятнаны. Мы начисто вырезали веред из жизни…

А л е к с а н д р. А Франтишка согласилась?

А л е ш. Наверное, согласилась бы… по принуждению, из-за отвращения, чтобы сгубить себя и отомстить Рише. Но на этот раз я пришел вовремя и убедил, что она не имеет права пойти на такое. Я вдохнул в нее новую веру, новые силы к жизни. Сегодня я перевезу ее в комнатку, которую снял для нее — nota bene[133], на деньги, полученные за уроки музыки: впервые в жизни я стал для кого-то полезным.