Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген

Двери распахиваются, быстро входят  п а н и  К о с т а р о в и ч  и Р и ш а.

П а н и  К о с т а р о в и ч. Что здесь за шум! Кто здесь кричит? Даже ко мне в комнату проник этот гвалт. Это ты, Алексей?

А л е ш (поднявшись). Да, я, мама.

П а н и  К о с т а р о в и ч. А что ты тут делаешь?

А л е ш. Важное дело, мама. Предотвращаю злодеяние, которое опозорило бы нашу семью, больше чем грабеж и разбой.

П а н и  К о с т а р о в и ч. Опять говоришь, словно одержимый. Злодеяние? Какое злодеяние?

А л е ш (мерит ее гордым взглядом). Злодеяние, которое вы собираетесь учинить, и странно, что еще не учинили, над этой девушкой, которую раньше вы связали по рукам и ногам, заткнули рот кляпом, унизили ее любовь, преданность и безмерную доброту. Фу! Позор вам!

Р и ш а. Я вижу, Фанда призвала себе на помощь рыцаря. Чтобы он хранил ее честь… а может, невинность. Ха-ха-ха. Нашего горе-музыканта. Но ему надлежит держать в руках скрипку, а не шпагу.

А л е ш. Подлец! Зато тебе следует поставить клеймо на лбу, как злодею.

Р и ш а. Ха-ха. Наш горе-музыкант будет сейчас читать нам проповедь. Семейный прихлебатель, дармоед! Семейное недоразумение и бесполезный придаток!

А л е ш. Бесполезный — возможно! А ты — семейная подлость и мерзость. Ты — ее подлинный веред, награждаю тебя прозвищем, которым мама так долго оскорбляла меня.

П а н и  К о с т а р о в и ч. Хватит, Алексей! Ты что, шуток не понимаешь? Неужели ты настолько ограничен?.. В чем дело, я тебя сегодня не узнаю. Ты какой-то неистовый, неуемный, грубый. Не знаешь разве, что должен благоговеть перед матерью?

А л е ш. Не знаю! Ибо и она не знала и не знает благоговения перед ребенком… перед живым — и еще не родившимся. Дитя — это нечто святое, как отец и мать, а может, и святое святых.

Р и ш а. Хватит. Мир нынче перевернулся. Наш музыкантишка стал проповедником. И при этом даже не заикается! Вот что самое смешное во всей этой истории.

П а н и  К о с т а р о в и ч. В самом деле. Странно. Заикания как не бывало. Какое-то современное чудо, гипноз или самовнушение?

Ф р а н т и ш к а. Стыдно вам, сударыня, говорить так о своем сыне. Разве вы не понимаете, что, издеваясь над его недостатками, вы поносите и себя? С сегодняшнего дня он нормальный мужчина — и требует вашего уважения.

П а н и  К о с т а р о в и ч. Посмотрите-ка! Заговор. Кухня создала фронт против салона. Не хватает тут еще дяди Лексы, чтобы кухонное трио было в полном составе… Жаль, что именно сегодня он уехал… (с иронией) по торговым делам.

Р и ш а. Так, значит, ты, музыкантишка, будешь заботиться о моем ребенке, не так ли? Не сомневаюсь, он будет жить по-королевски!

А л е ш. Да, к твоему стыду, я буду заботиться о твоем ребенке, и, конечно, уж получше тебя. Ты даже не в состоянии дать ему жизнь. Хотел лишить его жизни раньше, чем он увидит свет. Фу! Позор тебе! Последний деревенский батрак не способен на такую подлость. Мерзавец!

Риша сжимает кулаки и бросается на Алеша.

(Хватает стул и размахивает им над головой.) Только попробуй задеть меня! Я разобью твою пустую, мерзкую башку.

Риша прячет голову в плечи и отступает к двери.

Ф р а н т и ш к а (встает рядом с Алешом). Не трогайте его! Он дал мне свет! Он вырвал меня из вашей западни и вывел из тьмы отчаяния.

П а н и  К о с т а р о в и ч (удивлена, в ужасе пятится за Ришей к дверям). Алексей, опомнись. Ты с ума сошел? Разве так объясняются культурные люди нашего круга?

А л е ш. А что вытворяют культурные люди, что вытворяете вы? Даже зверь на это не способен, а тем более — здоровый, нормальный человек.

П а н и  К о с т а р о в и ч (Франтишке). А ведь вы только что пообещали Рише быть разумной… послушаться и сделать то, что я вам совет… гм… (хотела сказать «советую» и поправляется) что вам советуют опытные и умные люди.

Ф р а н т и ш к а. Обещала, но лишь затем, чтобы отомстить (движением головы показывает на Ришу) ему и загубить себя. А теперь беру свое обещание назад — я уже не имею права давать его. Я была в отчаянии, потерянная, уничтоженная — теперь я очистилась.

П а н и  К о с т а р о в и ч. Высокопарные слова падают здесь как бомбы. Я, старая грубиянка, перестаю их понимать. Это ураганный огонь по моим нервам. Моя старая голова не способна на такой возвышенный идеализм. Нам ничего не остается, Риша, как ficher le camp[129], бежать со всех ног. Sauve qui peut![130]

Р и ш а. Вы правы, маман… К чему нам, хамам… этот кухонный идеализм.

Оба уходят.

Пауза.

А л е ш (тихо, но подчеркнуто). Ребенок будет записан на мое имя, Франтишка. Окажите мне эту честь?

Ф р а н т и ш к а (проникновенно смотрит на него). Мужчина! Рыцарь!

А л е ш (целует ей руку, смиренно). Женщина! Мать!

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Весенний день; начало двенадцатого. Веселое, напористое солнце освещает кухню. На плите стоят кастрюли, в них что-то булькает. Кухонные часы с маятником задорно тикают на стене. Возле кровати Франтишки стоит открытый черный чемодан, наполовину заполненный вещами, кое-какие безделушки, коробочки, белье и т. п. лежат рядом на полу. К стене прислонена пустая корзина для белья.

А л е ш (в куртке и домашних туфлях, в раздумье ходит по кухне). Франтишки все нет, а обещала вернуться через четверть часа. (Смотрит на часы.) Нет, нет, она не опоздала — только пять минут тому назад вышла отсюда. Как медленно тянется время без нее. (Продолжает задумчиво ходить, вдруг спохватывается.) Не забыть бы подкинуть дрова в плиту, а то еще погаснет. Она так настойчиво просила: «Говядина должна вариться долго и равномерно». (Лопаткой набирает уголь из ведерка и кидает в плиту; опять начинает ходить и мысленно пишет ноты в воздухе; опомнившись.) Эх, черт с ними! Когда наконец отвыкну от глупой привычки, думая о композиции, все время перебирать ноты. Черт их возьми. Никому они не нужны для спасения тела и души…

Стук в дверь.

Войдите.

А л е к с а н д р (входя в дорожном плаще и шапке). Добрый день, Алеш! Куда ты подевался? Я заходил к тебе в мансарду. И позабыл о кухне. По утрам ты еще никогда сюда не хаживал.

А л е ш. Здравствуйте, дядя!

Пожимают руки, целуются.

А л е к с а н д р. Ты один? Франтишки нет?

А л е ш. Вот-вот придет. Побежала за чем-то в галантерейную лавочку.

А л е к с а н д р. А я только что приехал. И даже не умывшись и не переодевшись, бросился к тебе, чтобы не охладела большая новость. Мне здорово повезло, мой мальчик. Это как небольшой выигрыш в лотерею. Теперь можешь годами спокойно сочинять свою музыку.

Алеш улыбается с невыразимой горечью.

(Внимательно смотрит на него.)