Черный терем. Первый русский царь Иван Грозный и его жены – как любовь определяла политику и как политика определяла любовь - Максим Юрьевич Эвальд

В 1571 году Афанасий Федорович Нагой вступил в опричнину, входил в Особый двор при царе. Когда Иван IV женился на Анне Васильчиковой, Афанасий находился в составе свадебного поезда. В последующие годы Нагой продолжал заниматься дипломатической деятельностью, состоял в посольских миссиях и представлял государю иностранных послов.

Очевидно, что такой впечатляющий послужной список позволил Нагому занять прочное положение в свите царя. Так что он очень даже мог способствовать браку Ивана Васильевича со своей красивой племянницей. Достаточно было лишь вовремя «подсунуть» ее под очи любвеобильного государя всея Руси.

Англичанин Джером Горсей, свидетель тех событий, отмечает, что Иван Васильевич женился, чтобы успокоить своего сына царевича Ивана и бояр. Якобы они были обеспокоены тем, что царь может бежать в Англию. И надо заметить, основания для беспокойства у них были, но об этом чуть позже.

В 1580 году состоялась свадьба. Как и в случае с Анной Васильчиковой, этот брак был незаконным с точки зрения церковного права. Разумеется, Грозного эти мелочи уже совершенно не волновали.

Бракосочетание прошло в интимной обстановке в Александровской слободе. На церемонии присутствовали лишь наиболее приближенные к государю лица и родственники его очередной супруги. «В отца место» выступал царевич Федор Иванович, а старший наследник Иван был «тысяцким» (начальником свадебного поезда. То есть возглавлял свадебную процессию и руководил участниками. – Прим. ред.).

Любопытный момент. В тот день за свадебным столом собралось, по сути, сразу четверо человек, которым выпала судьба занимать российский престол: сам Иван Васильевич, его сын Федор Иванович, Борис Годунов и к тому же недолго правивший в годы Смуты князь Василий Иванович Шуйский.

В 1582 году у Ивана Грозного и Марии Нагой родился их единственный сын царевич Дмитрий. О том, как жил Иван со своей очередной женой, практически ничего неизвестно. Но приведем художественный вымысел уже хорошо знакомого читателю Горского – вымысел, который вполне мог соответствовать истине:

«На короткое время в московском дворце жизнь шла мирно. Царица Мария покорилась своей участи и относилась к Иоанну хорошо. Сам царь был доволен своей новой женой. Одно лишь ему в ней не понравилось: она часто, без видимой причины, начинала плакать. Это его раздражало. Однажды, застав ее в слезах, он до того рассердился, что обещал „отдать ее псам“, если она не станет веселой. Конечно, Мария от этого не стала веселее, и между ней и царем установились холодные отношения. Началось повторение старого. Снова ночью Дворец оглашался пьяными песнями, опять в нем воцарился дикий разгул. Но у Иоанна уже не было прежних сил. Случалось, что он среди оргии вдруг засыпал. Он забывал имена своих любимцев, иногда называл Годунова Басмановым, удивлялся, почему за столом нет Вяземского, казненного им много лет назад, и т. д.».

Сватовство к Марии Гастингс

Когда мы рассказывали о неудачном сватовстве Ивана Васильевича к английской королеве Елизавете I Тюдор, то упомянули, что после ее отказа их переписка на долгие годы прервалась. А сейчас настало время рассказать, по какому поводу их общение возобновилось.

Дело в том, что в 1582 году, при живой, как говорится, жене, неугомонный Грозный опять надумал сочетаться браком. Видимо, за два года Мария Федоровна успела ему наскучить. Да и то долго продержался: от Анны Колтовской и Анны Васильчиковой царь отделался, как мы уже знаем, куда быстрее.

Полагаем, что усталость от Марии Нагой была не единственной причиной, почему царь решил в очередной раз вступить в брак. Иначе он мог бы выбрать любую красавицу у себя на родине. Чуть выше неспроста упомянуто о бытовавших при дворе опасениях, что царь может сбежать в Англию. На самом деле вряд ли он планировал именно побег. Но в чем он остро нуждался – так это в новом политическом союзе.

В последние годы неудачной Ливонской войны Московское государство оказалось в международной изоляции. А Англия представляла собой огромную политическую, экономическую и военную силу. Для внешней политики Руси такая союзница была бы крайне полезна. Грозный это понимал. Но Елизавета держалась весьма осторожно. Она знала, что подобный союз может повлечь проблемы в отношениях с западными соседями России, поэтому на явное сближение с Москвой не шла.

И вот Иван Васильевич нашел, как ему казалось, отличный способ все-таки добиться поддержки Англии – породниться с ее правящей династией. Ранее он уже вынашивал подобные матримониальные планы и добивался руки самой Елизаветы, но королева, как мы помним, отказала. И в 1582 году Грозный возобновил связь с Англией. Но на сей раз он положил глаз не на Елизавету, а на ее племянницу – юную и прекрасную Марию Гастингс (в действительности, их родство было более далеким).

С этой целью весной 1582 года (Мария Нагая как раз тогда вынашивала их ребенка) государь направил в Англию одного из своих самых блестящих дипломатов – Федора Писемского. Ему и предстояло провести переговоры с английской королевой. Процитируем Кобрина:

«Все это не помешало, впрочем, царю Ивану завести переговоры с английской королевой Елизаветой о браке с ее племянницей принцессой Мэри Гастингс. В Англии высказали было недоумение: царь ведь женат. Но русский посол бойко объяснил, что нынешняя царица – не ровня государю, а потому он может с ней при необходимости быстро развестись. Были даже устроены смотрины. Русский посол, бывший опричник Писемский, при виде принцессы пал ниц на землю, сказав, что красота принцессы его ослепила».

Согласно описанию Писемского, Мэри была высокой и стройной, с белоснежной кожей, русыми волосами и серыми глазами. Да-а, невеста была завидной. Но не жених! Грозному уже перевалило за пятьдесят лет, а выглядел он намного старше, был болен и немощен. Да и к тому же женат. Верно, мог развестись, но ведь англичане явно были в курсе истории многочисленных браков потенциального супруга. И все это говорило не в его пользу. Лишь полтора года спустя Писемский вернулся в Москву – вместе с послом от самой Елизаветы Джеромом Боусом.

Королева Елизавета жалела племянницу и затягивала переговоры всеми силами. Например, выдвигала условия, которые были совсем не на руку царю, как-то: предоставить «Московской компании» (объединению торгующих с Россией английских купцов) монополию на торговлю во всех портах севера России, но при этом закрыть их для голландских, французских и других купцов.

Переговоры шли до самой смерти Ивана Грозного и так и не увенчались успехом. А если бы дело, так сказать, выгорело, то союз с Марией Гастингс мог бы стать вторым браком царя, заключенным из политических соображений (первый – с Марией Темрюковной).

Правда, не факт, что это пошло бы на пользу стране. Краткосрочные выгоды, возможно, и были бы. Но ведь Грозный наверняка и