Древняя Русь: имидж-стратегии Средневековья - Илья Агафонов
Забавно, что сама дискуссия строилась как бы «вопреки» ожиданиям историков. Сторонниками того, что в дела священства должны вмешиваться князья, зачастую были сами представители церкви. В то время как светские правители ограничивали свои права в церковных уставах, устанавливая себе рамки для невмешательства в дела духовные. Однако тут все оставалось на усмотрение отдельно взятого правителя. Вот, например, митрополиту Киевскому и всея Руси Алексию (1361–1378) мысль о том, что власть духовная стоит выше светской, очень даже нравилась: «А людская чадь Бога бойтеся, а князя чтите, а святительство имейте выше своеа главы… без всякого прекословья». А нет ли тут претензии на то, что покоряться «святительству» должны и князья? А вот неясно, так как митрополит Алексий этой темы практически нигде больше и не касался.
Серьезный перелом по поводу участия великого князя Московского в делах не только светских, но и церковных появляется лишь в середине XV века в связи с Ферарро-Флорентийской унией, которую которую подписал митрополит Киевский и всея Руси Исидор. Утвержденный позже на церковном соборе новый митрополит Иона (1448–1461) называл князя Василия II «господином», а вспоминая свое избрание, упоминал, что свершилось оно «по думе» Московского государя. С этого-то все и началось.
В конце XV столетия, когда в России впервые возникают проблемы с еретиками, в церковных текстах начинают появляться совсем уж отчетливые образы «правителя-охранителя». Князя, который пойдет на все, чтобы защитить православие от посягательств со стороны отступников. Идеальный государь обеспечивает чистоту веры в соответствии с правилами и канонами прежних святых христианских царей – византийских императоров. Подробнее о греческих идеалах и антиидеалах будет рассказано в следующей главе. Однако брать за образец ромейский опыт борьбы с еретиками, которым секли головы, выкалывали глаза и обрекали на вечное тюремное заключение, очень даже хорошо, правильно и позитивно.
Для того чтобы этот список правильных поступков для хорошего правителя был актуален и сейчас, нужно лишь исключить из него преследование инакомыслящих. Ведь даже самые идейные борцы с ересями не призывали превентивно наказывать всех и вся. Если еретик высказывает свои мысли публично, ведет проповедь и смущает умы – тогда надо карать. А так – пусть верит, все равно потом перед Богом отвечать. В остальном же идеальный правитель даже в современном мире должен делать так, чтобы все в его стране было хорошо. Но если сейчас потребности граждан и их благополучие подчиняются «государственным интересам», то в Средневековье о такой концепции не знали. Критерием морали и авторитетом, который и будет судить поступки государя, выступает Бог. И именно для того, чтобы в день Страшного Суда правитель и его народ прошли в Царство Божье без особых проблем, надо озаботиться о нуждах державы заранее.
Именно эта схема – Бог прежде всего – не меняется на протяжении веков. Неважно, насколько приятными и хорошими были Андрей Боголюбский, Александр Невский или Даниил Галицкий – свои достоинства, чины и титулы они восприяли именно благодаря Богу. И даже появление в пространстве русской политики «поганых царей» – правителей Улуса Джучи – особо не изменило расстановку сил. «А что пошли в Орду ко црю люд жаловатися на княз Михаила, а то есмы в божьи воли и во цареви, как повелит…» – писалось в перемирной грамоте Московского князя Дмитрия Ивановича с правителем Литвы Ольгердом в 1371 году. Воля «цареви», может, и важна, но прежде всего – воля Божья. Ведь самое главное, что как все подданные воспринимают царя, так же и царь воспринимает Бога, подчиняясь Его закону и Его воле.
Что в XV, что в XVI веке образы Божьей воли и подчиняющегося ей правителя повторялись из раза в раз. Но появлялись они не только в житийной литературе или поучительных сочинениях. Встретить оборот «принял он скипетр державы Русской земли и наследие земного царствия… по данной ему Богом благодати, чести и славе» в житии Дмитрия Донского вполне логично. А вот признание того, что Бог стоит над всеми, вписанное в текст дипломатического документа, – это всегда здорово.
Однако простого признания величия Бога от светского государя недостаточно. Нужно демонстрировать свое подчинение Ему на практике. Вот, например, о чем говорится в духовной грамоте Василия III, написанной в 1523 году. Великий князь, подводя итог своим успехам на фронтах войны с Литвой, обещает, что «а коли есми з божею волею достал своей отчины, города Смоленьскаи земли Смоленьске, и тогда обещал поставити на Москве на посаде Девичий монастырь». То есть буквально – за Божественную помощь нужно благодарить. Хорошей благодарностью будет строительство церкви, собора или целого монастыря. В изобразительной традиции что Руси, что Византии подношение даров Богу часто предполагало представление зрителю правителя, вставшего на колени и держащего в руках этот самый дар. Бог – единственный, перед кем земной государь может преклонить колено. Все остальные делают то же самое в отношении самого правителя.
Светские качества просто «на всякий случай»
Тема обязанностей идеального государя перед лицом Бога и подданных, за которых правитель несет ответственность, тесно вплетена в саму суть небесной и земной иерархии власти. Советы Владимира Мономаха о том, как подобает вести себя государю, – это лишь небольшой список того, каким быть идеальному правителю, чтобы все у него и его подданных сложилось хорошо. Но несмотря на то, что основания политической теории Русь унаследовала от Византии, брать все ее образцы и адаптировать под себя было нереально. А потому многие образцы поведения, что приписывались в Средние века «царям греческим», до наших родных краев просто не дошли. Так, например, получилось с рядом личных черт, которые подчеркивали силу, мудрость, доблесть и иные светские качества правителя. В житиях и похвальных сочинениях князья и цари, разумеется, сравнивались с разными героями древности. Тот же Александр Невский был удостоен чести быть красивым, как ветхозаветный Иосиф, сильным, как Самсон, умным, как царь Соломон, и мужественным, как римский император Веспасиан. Такие сравнения встречались.
Однако доминировали в русской традиции все же образцы христианские, связанные со смирением, кротостью и безраздельным почитанием веры. Ведь именно от веры, от ее чистоты и от стремлений правителя оборонять ее от нападок и зависят военные успехи страны, ее благополучие и сила. Образ неистового полководца, который утверждает свое величие чередой военных побед, имел место в Древнем Риме и Византийской империи. Однако даже там
