Нефритовая лиса - Крис Велрайт
Ицин по-прежнему молчала. Остатки света в этом мире для неё окончательно потухли. Она тоже привязалась к Тенин, но никогда не расспрашивала её о семье, не спрашивала, что та думает о ней, никогда не совалась в её голову, не пыталась узнать, что у той на душе. Несмотря на всё это, она по-своему её любила. И доверяла.
Какой смысл заставлять её? Тенин могла убежать в любой момент. Она легко могла исчезнуть…
Ицин никогда прежде не ощущала разлуку так остро. Её сердце сжималось от боли, а горло сдавило, как будто его перетянули шёлковой лентой. Она хотела закричать. Вскочить. Разметать по комнате вещи, опрокинуть сундуки, разбить зеркало, лишь бы только что-то изменилось, лишь бы Тенин не уходила.
Хотела приказать ей остаться. Сказать, что её семья больше не имеет значения, что она должна забыть обо всём, кроме Ицин. Разве она не её госпожа? Разве не может заставить её подчиниться?
Но тут же перед глазами вспыхнул образ матери. Тай Дзяо, высокомерной, холодной, жестокой. Женщины, которая относилась ко всем, как к вещам. К слугам, к наложницам, даже к собственной дочери. Ицин ненавидела всё, что напоминало ей о Тай Дзяо: её властный тон, её манеру смотреть на людей, её строгие наряды, её тёмные цвета. И теперь, если она поступит так же, если она заставит Тенин остаться против её воли, то станет такой же, как мать.
А её она ненавидела больше всего.
Ицин стиснула зубы, подавляя этот порыв. Она глубоко вдохнула, словно вбирая в себя силу, и шагнула к Тенин. Служанка всё ещё стояла на коленях, дрожа от волнения, а в глазах её стояли слёзы.
Ицин медленно опустилась рядом и, обняв её, нежно похлопала по спине. Дрожь от её прикосновений передалась и самой Ицин, и на секунду ей захотелось разрыдаться. Но она сдержалась.
— Хорошо, Тенин, — сказала она, едва узнавая свой голос. Он дрожал, но всё же оставался твёрдым. — Я отпускаю тебя.
Тенин тихо всхлипнула, её плечи вздрагивали.
— Я буду молить бога моря, чтобы вы добрались до Тивии, — прошептала она сквозь слёзы. — Если бы я умела писать, я отправляла бы вам письма каждый день. Я… Я не знаю, что ещё могу сделать для вас. Если бы не моя семья…
Она вскинула на Ицин полный боли взгляд.
— Но вы сами знаете, какой груз лежит на плечах дочерей.
Ицин знала. О! Теперь она знала это слишком хорошо. Такова судьба женщин в Сэи.
Она медленно поднялась и подошла к сундуку, где аккуратно были сложены её вещи. Среди шёлковых платьев, украшений и безделушек стояла резная шкатулка из сандалового дерева.
Ицин открыла её. Внутри лежали две шпильки, украшенные нежными цветными камнями, переливавшимися в свете лампы. Она провела пальцами по тонкой резьбе, вспомнив, как когда-то они с Тенин вместе рассматривали эти украшения, мечтая о разных глупостях.
Она протянула шпильки Тенин.
— Возьми, — сказала она тихо. — За всё, что ты сделала. И за всё, что сказала мне.
Тенин замерла, смотря на подношение, а затем дрожащими руками взяла шпильки. Она сжала их в ладонях, как нечто бесценное, и прижала к груди.
— Госпожа… — её голос дрожал, но она не смогла закончить фразу.
Тенин просто низко поклонилась, а потом, не в силах больше сдерживаться, обняла Ицин.
Ицин ответила на это объятие, сжимая её так крепко, словно пыталась удержать не просто служанку, а последнюю нить, связывающую её с прежней жизнью.
Глава четвертая
Поездка из поместья была быстрой, но для Ицин каждый миг растягивался в вечность. Она сидела в повозке, закутанная в плащ, сжимая в ладонях кончики рукавов, чтобы не дрожать. Она говорила себе, что дрожит от холода, но знала, что это не так.
Хотя всё ещё был день, небо казалось тяжёлым, серым, будто само тяготилось тем, что происходит. Колонна телег, повозок, паланкинов и всадников двигалась по главной дороге, ведущей к порту. Воины отца ехали впереди и по бокам, зорко всматриваясь в лица прохожих. Слуги, которые остались верны, шли пешком, глядя вниз, словно обреченные. Вся процессия больше походила не на переезд, а на похороны.
Что-то внутри Ицин, какая-то необъяснимая сила, заставила её выглянуть в окно. Там, за их спинами, за шумной толпой повозок и людей, за облаками пыли, оставленными их поспешным бегством, была её прежняя жизнь. Величественные стены поместья, которые казались неприступными. Теперь они выглядели хрупкими, как тонкий фарфор.
Сад, в котором она гуляла, теперь был лишь тёмным пятном, скрытым за воротами.
Крыльцо, где когда-то отец сажал её к себе на колени и рассказывал истории о путешествиях, теперь было лишь пустым порогом дома, который перестал быть её домом.
Там она росла. Там радовалась, когда ей привозили новые наряды, когда впервые надела украшения из настоящих драгоценных камней. Там впервые попробовала сладости, которые привозили из Тивии, наслаждаясь их вкусом и не думая о будущем. Там она верила, что у нее есть семья. Пусть и не без недостатков, но прочная и надежная, как стены поместья. Но теперь она смотрела на родные лица и видела чужих людей.
Отец, чей голос когда-то был для неё законом, казался жалким, растерянным человеком, готовым на все, лишь бы его оставили в покое. Наложница Фань, прежде казавшаяся просто высокомерной, теперь выглядела как настоящая хищница, жадно цепляющаяся за своё место. Чжэнь… её брат, с которым она в детстве ссорилась из-за мелочей и с которым, казалось, наконец, нашла общий язык, теперь был чем-то тёмным, страшным. Человеком, который, возможно, разрушил их семью, но который теперь был единственным, кто всё ещё улыбался, глядя в будущее. И её мать. Тай Дзяо.
Она сидела в отдельной повозке, но Ицин видела ее сквозь окно, она была неподвижна, словно статуя, и смотрела прямо перед собой. Её лицо было непроницаемым и невозможно было понять, что происходит в её душе.
Их процессия приблизилась к порту и новые звуки отвлекли от раздумий. Ицин никогда прежде не покидала поместья. Никогда не видела, что творится за его пределами, как живут простые люди, как кипит настоящая жизнь. И вот теперь, впервые, перед её глазами открылся новый, пугающий мир.
Берег был оживлённым, шумным, полным криков, запаха рыбы и гниющих водорослей. Моряки сновали туда-сюда, загружая ящики, мешки, бочки,
