Нефритовая лиса - Крис Велрайт
Глава пятая
Корабль застыл в дрейфе, его массивное тело больше не двигалось вперёд, не рассекало волны, а словно ожидало неминуемого удара.
— Паруса убраны, госпожа. — Тихо сказала служанка Тай Дзяо. — Ветер слишком силён, капитан приказал ждать.
Они ждали.
Все. Экипаж, семья, слуги — каждый ждал удара судьбы, как пленник, приговорённый к казни.
Ицин стояла у двери своей каюты, смотрела в щель, откуда виднелось небо.
Оно превратилось в кипящую бездну. Тучи поглощали последние крупицы света, словно чудовище с раскрытой пастью, жадно вбирающее день. Ветер становился холоднее, он цеплялся за корабль длинными, невидимыми пальцами, бил по мачтам, гнал морскую пену высоко в воздух.
Шторм неотвратимо надвигался. Ицин чувствовала его приближение каждой клеткой тела. Её пальцы дрожали на деревянной дверной раме, но не от холода, а от чего-то более глубокого, первобытного. Она ощущала, что смотрит не просто на бурю, а на собственную судьбу. И остро почувствовала, что она, всего лишь, крошечный человек, затерянный среди просторов океана.
Чёрные тучи подбираются к ней так же неотвратимо, как события последних дней затягивали её в пучину. Она ничего не может сделать. Ни одно решение не в её власти.
Ей оставалось только ждать. Ждать, когда ветер разорвет паруса, когда вода ворвётся на палубу, когда их маленький мир на корабле перестанет существовать.
Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох. Первые капли дождя ударили по палубе.
Корабль метался в волнах, как крошечная скорлупка, попавшая в шторм. Он скрипел, трещал, стенал, будто сам испытывал боль от ударов стихии. Волны поднимались гигантскими стенами и с грохотом обрушивались на палубу. Капли дождя барабанили по крыше каюты, будто кто-то бил в барабаны. Качка становилась невыносимой.
Ицин зажмурилась. Мир вращался вокруг неё. Она чувствовала, что вот-вот её вывернет наизнанку. Но первой не выдержала мать.
Тай Дзяо схватилась за кровать, её лицо побледнело, губы дрожали.
— Горшок! — простонала она.
Служанка метнулась к сундуку, вытащила нужный сосуд и поспешно подала госпоже. Но Тай Дзяо не успела. Её вывернуло резким спазмом, и она стала тяжело дышать, прижимая руку к животу.
— О боги… О духи… — стонала она между приступами.
Служанка, перепуганная до потери речи, лишь дрожала, не зная, что сказать, как помочь. Но это был только первый удар шторма. Со вторым пала служанка. Она пошатнулась, лицо её исказилось, и, не выдержав, поспешила к углу, схватившись за стену.
Ицин тоже чувствовала тошноту. Но никто не спешил ей помочь. Остальных слуг направили к Фань и Чжэню, так как им катастрофически не хватало помощников для разбора вещей.
Ицин сползла с кровати, ползком добралась до сундука с вещами матери, пытаясь удержаться на трясущемся полу.
Вдох.
Волна.
Очередной удар.
Ицин схватилась за ближайший предмет — это была фарфоровая ваза. Она не сумела сдержаться и её вывернуло прямо в этот изысканный предмет обихода.
— Духи! — стонала Тай Дзяо, видя испорченную вазу. — За что мне всё это⁈
Корабль качнуло ещё сильнее, и мать закрыла лицо руками.
— Мы умрём! — взвыла она.
Она прижималась к стене, её глаза были безумны от ужаса.
— Это боги… Они гневаются на нас!
— Госпожа… — пробормотала служанка, но её голос был жалким и дрожащим.
— Бог моря зол на нас! — не унималась Тай Дзяо. — Мы должны молиться! Только молитвы нас спасут!
Она обхватила голову руками, качаюсь из стороны в сторону, бормоча священные тексты.
— О, священный владыка глубин… Я была верной дочерью своего рода, я чтила тебя! Не забирай нас…
Но её голос утонул в завывании ветра.
Шторм ревел.
Громыхнуло. Где-то упало что-то настолько тяжелое, что судно сильно сотряслось, и в каюте затрещали стены.
— Мы погибнем! — закричала мать. — Бог моря требует нашей гибели!
В этот миг Ицин не выдержала. Она подняла голову, нашла в себе силы, вперилась взглядом в мать.
И, между спазмами, еле дыша, выговорила:
— Не волнуйтесь за свою жизнь, мама…
Тай Дзяо замерла, отшатнулась от стены. Ицин тяжело дышала, но сказала твёрдо:
— Есть то, что никогда не тонет. Уж вы-то обязательно всплывете.
Это был первый раз, когда она осмелилась так нагрубить матери.
Но Тай Дзяо не смогла ответить.
Ей было слишком плохо.
И вдруг — распахнулась дверь.Ицин замерла. В проёме показалась наложница Фань — бледная, с мокрыми прядями волос, липнущими к лицу, глаза её были полны ужаса.
— Наши вещи! — завопила она, врываясь внутрь.
— Что⁈ — мать вскинула голову, её лицо исказилось.
— Трюм топит! — Фань заколотила кулаками по стене, едва не падая от качки.
— О боги… — застонала Тай Дзяо, схватившись за голову.
— Почему эти ленивые моряки не спасают наши вещи⁈ — голос Фань пронзительно визжал на фоне шторма. — Прикажи им, Тай Дзяо! Они не слушают меня!
Она металась по каюте, как загнанное животное, её шелковый халат был мокрым, а руки дрожали.
— Оставайтесь в каютах! — вдруг раздался голос отца.
Он находился за дверью, но даже его мощный голос едва пробился через рев стихии.
— Вернись обратно, Фань!
Но Фань не слышала. Она трепетала, будто впала в безумие, её глаза бегали по комнате, пока она не встретилась взглядом с Тай Дзяо.
— Нас прокляли… — прошептала она срывающимся голосом. — Уж ты должна это понимать. Сначала изгнание, позор, теперь вот это! Что-то словно тянет нашу семью на самое дно, хочет нашей погибели. Даже, если мы сможем уцелеть в этом шторме, наши вещи тонут! Мы останемся без денег в чужой провинции. Ты же знаешь о духах все, неужели они тебе ничего не сказали? Спроси их!
Тай Дзяо замерла и, кажется, эти слова крепко впились в ее голову, порождая тысячи образов. Ее глаза заметались по каюте, а потом натолкнулись на Ицин и замерли.
В этот момент в проёме появился Чжэнь. Он грубо схватил мать за плечи, разворачивая к выходу.
— Пойдём, мама, тебе нужно отдохнуть.
— Ты не понимаешь! — захрипела Фань, пытаясь вырваться.
— Прокляли! — она закричала, когда сын вытолкнул её за дверь.
Дверь захлопнулась.
В каюте повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь ревом шторма.
Тай Дзяо покачнулась, её глаза были пустыми, как у человека, пережившего нечто ужасное.
Она повернулась к Ицин, долго смотрела на неё, а затем тихо прошептала:
— Прокляли…
Её голос был холодным, безжизненным.
Мать перевела
